КнигиПочему никто не любит сентиментальных людей

«О сентиментальности часто говорят, что это проявление эмоций, которые человек не заслужил. Как блестяще сформулировал Оскар Уайльд: «Тот, кто сентиментален, желает испытать всю полноту чувств, при этом не заплатив за них по счёту». Искусственные подсластители обещают схожую полноту вкуса — даже слаще самого сахара — и при этом освобождают человека от расплаты калориями. Они как будто бы предлагают нам пустую сахарную оболочку без содержания, и это восхищает и пугает одновременно».

«Почему многие критикуют сентиментальность: по эстетическим или этическим причинам? Философ Ричард Соломон развивает утверждение, что «сентиментальные люди оправдывают реакцией свои чувства, вместо того, чтобы делать что-то нужное», и подкрепляет его историческим примером. Известно, что комендант Аушвица Рудольф Хесс рыдал, когда смотрел оперу, поставленную заключёнными концлагеря. Его действие нельзя воспринимать как иронию: скорее всего, этот сентиментальный опыт был для него действительно попыткой дать выход тому давлению, которое испытывало его сознание».

«Эмпатия — не значит  сказать кому-то: „О, представляю, как тебе тяжело сейчас“. Недостаточно просто запастись терпением и слушать. Эмпатия — это умение задавать вопросы, ответы на которые нужно сформулировать и озвучить прямо сейчас. Она предполагает, что вы ничего не знаете и не можете сказать, «как кому-то сейчас должно быть тяжело». Слово «эмпатия» происходит от греческого empatheia: em означает «в» и pathos — «чувства», то есть, это словно путешествие в чьи-то чувства. Вы вступаете на территорию боли другого человека так же, как пересекаете границу другого государства. Вы должны пройти таможню и задать себе вопросы — какие в этой стране законы? какие животные здесь живут? какие здесь растения?»

«Жан Десети, психолог из Университета Чикаго, использует фМРТ–сканы, чтобы определить, что же происходит в мозге человека, когда он воспринимает боль другого. Десети показывал испытуемым изображения узнаваемых бытовых ситуаций: ногу прибило дверью, палец зажало ножницами. Потом он сравнил сканы мозга тех, кто испытывал эту реальную боль, и тех, кто должен был только её представить. Оказалось, что в обоих случаях были задействованы три одинаковых участка мозга: префронтальная кора головного мозга, передняя часть островка Рейля, передняя полосная кора. Когда я узнала об этих совпадениях, то почувствовала воодушевление. Хотя и не знаю, хорошо это или плохо. Потому что, возможно, моя эмпатия в таком случае просто всегда была гипотетической жалостью к себе. Неужели это просто солипсизм? Адам Смит пишет в „Теории нравственных чувств“: „Когда мы видим, что удар нацелен в руку или ногу другого человека, мы непроизвольно отдёргиваем собственную руку или ногу“».

«В 2011 году исследование под названием „Девушка, которая плакала от боли“ (Girl Who Cried Pain) показало следующее: мужчинам при жалобах на боль гораздо чаще прописывают обезболивающие, в то время как женщинам — седативы. Это особенно несправедливо, учитывая, что женщины по своей природе чаще вынуждены испытывать болевые ощущения: в силу гормональной разницы между полами, а также того, что они могут родить детей. Поэтому женщины более чутки к боли — они «умеют отделять нормальную для себя боль (например, при менструации) от боли, указывающей на какую-то патологию». У мужчин же такой сортировки не происходит. Но при этом жалобы женщин на боль воспринимаются врачами по статистике менее серьёзно и списываются на простую женскую „эмоциональность“».

«Когда я несколько недель жила в Боливии, у меня было подозрение, что кто-то завёлся у меня под кожей. Поэтому было настоящим облегчением увидеть, как червяк высунулся из моей лодыжки. Наконец я знала, что всё это было правдой. В то время я поняла проблему Отелло: представлять себе, что происходит что-то страшное, намного страшнее, чем знать, что это происходит на самом деле. Так ты начинаешь хотеть, чтобы это страшное произошло: чтобы ты, наконец, увидел, как твоя жена спит с другим или как червяк из твоего тела высовывается наружу. Пока этого не произойдёт, ты продолжаешь жить в страхе».

«Я часто пыталась задать участникам горного марафона Беркли (это соревнование известно суровыми правилами) вопрос, почему они это делают. Все они отвечали иронически: «О, да я просто мазохист!» или «Я с рождения больной на голову». И потом я поняла, что их шутки — это не пустые отговорки. Никто из них не должен отвечать на этот вопрос серьёзно: они делают это своими телом, волей и болью. Словами об этом можно говорить только в какой-то лёгкой форме. Может быть, поэтому среди ультрабегунов так много бывших наркоманов: они хотят тем самым вернуть себе обладание телом, которое они когда-то наказывали».