Личный опыт: Как делают компьютерную графику и видеомаппинг
Как создаются компьютерные спецэффекты, сколько человек рисуют фильм «Аватар» и что видеохудожнику делать в театре — в интервью Look At Me
Видеомаппинг (видеопроекция на крупные архитектурные объекты) и компьютерная графика давно и часто используются во время городских мероприятий и с недавних пор — в театре, вместо старомодных декораций. Look At Me поговорил с компьютерным художником Федором Аптекаревым о том, как сочетаются компьютерные эффекты и театральная сцена, как работает инженерная команда по спецэффектам, и о видео, которое можно придумать на айпэде.
|
|
Долгое время работал в рекламе, но несколько лет назад начал заниматься компьютерным искусством и медиадизайном для театра — например, для фестиваля «Текстура» и театра «Практика». Последняя работа Федора — дизайн спектакля «Волны» по Владимиру Сорокину, премьера которого сейчас проходит в «Политеатре». Работает в команде Russian Visual Artists. |
Об уроках информатики и липовом паспорте
В шестом классе меня отправили от школы на районную олимпиаду по информатике, и я туда взял несколько зарисовок, на бейсике написанных. У меня был друг постарше, в основном писал, конечно, он, а я рядом сидел. Я принес несколько таких штук, и учитель из той школы с углубленным изучением информатики сказал, чтобы я показал это лаборанту. И тогда я первый раз увидел на компьютере со звуковой картой демку Second Reality, это был 1993 год. И с тех пор зацепило очень сильно. Тогда же я учил французский по учебнику «Синяя птица», там была на одной странице фотография канадского паспорта. Я попросил маму, чтобы она съездила в МГУ и сделала скан. Она принесла мне картинку, и я в программе Paint Brush, которая была на старых Windows, вырезал по пикселю имя, чтобы дома потом себе распечатать канадский паспорт. Просто так, игра была такая.
Видеомаппинг на скульптуру Mediare
О первой серьезной работе и первом успехе
Я занимался спортивным маркетингом десять лет. И все было так хорошо и успешно, а все визуальные вещи оставались на уровне хобби. В маркетинге самое любимое и самое шикарное мероприятие, которое я когда-либо делал, было в 2005 году. К тому моменту я уже восемь месяцев работал в компании Red Bull, и мы сделали на Васильевском спуске Red Bull Revolution Machines. Были приглашены спортсмены из Америки, Канады и Норвегии. На следующий день передовица Los Angeles Times выглядела следующим образом: огромный заголовок «Communism is dead» и фотка Джастина Хоера, который делает бэкфлип на снегоходе на фоне собора Василия Блаженного. Ребята на диванах прыгали и сальто делали.
Я понял, что нужно сделать с пикселем, чтобы он стал таким, как я хочу
Визуалкой я занимался параллельно, особенно последние полтора года работы в маркетинге, когда мне уже было совсем скучно делать что-либо. Я начал совсем по чуть-чуть, поучил After Effects — это как фотошоп для видео. А потом мне достался мой первый Macintosh, и к операционной системе там есть абсолютно шикарнейшая среда для разработки микрофлор. Там не нужно писать коды, нужно просто маленькие блоки ниточками связывать. В этот момент прорвало: я стал больше понимать, учить компьютерную графику не на уровне обертки, а на уровне логики. То есть я понял, что нужно сделать с пикселем, чтобы он стал таким, как я хочу.
О том, как работает команда компьютерных инженеров
В компьютерной графике работает очень много людей. В России есть достаточно большие команды. Я не знаю о численности сотрудников вокруг «Мосфильма», например, но количество студий, которые там находятся, очень большое. Есть несколько компаний, которые занимаются чисто маппингом; там штат часто переваливает за пятнадцать регулярных дизайнеров, которые просто сидят и делают. CG как индустрия во многом работает так, причем не только у нас, но и на Западе распространено даже для крупных студий, что в штате держат пять-семь человек, и при этом есть пул из пятисот.
Когда я смотрю на гигантское здание или на крутой кусок и знаю, что и я делал его вот этими своими руками, мне очень приятно
Сначала ты приходишь и в команде делаешь шоу, причем ты — маленькое звено, один из двадцати художников и из десяти технарей. Потом ты растешь в рамках своего направления. Когда я смотрю на гигантское здание или на крутой кусок и знаю, что и я делал его вот этими своими руками, мне очень приятно. Я не нарисовал ни одного пикселя, но я сделал что-то другое для того, чтобы все это стало возможным, — и это совсем не обидно. Теодор Курентзис на некоторые свои постановки в Пермь вызывает валторниста из Италии, потому что, несмотря на первую скрипку, есть место, где должна вступить валторна очень-очень тихо, и только этот музыкант умеет так играть.
Через некоторые время отношение к тебе меняется, ты делаешь какие-то более сложные комплексные вещи и сам выбираешь инструменты и людей, которые тебе будут это выполнять. Потом тебя зовут рисовать крутой концепт-арт, это намного сложнее, чем нагенерить пятнадцать секунд симуляции огня. Рисовать крутой концепт-арт — это уже быть художником. Мне до этого еще долго.
Видеомаппинг спектакля "Золотой петушок" в Большом театре
О медиадизайне на театральной сцене, экранах и актерах
В театр я попал случайно. У меня есть друг, который учился в Театральной академии в Петербурге на продюсерском факультете, и он меня однажды привел для того, чтобы я сделал какую-то фигню, заглушку на экран. А потом меня позвали на «Текстуру», а потом пошло-поехало.
Тебя позвали как дизайнера для того, чтобы ты был карандашом в руках режиссера.
Самое главное — это не обманывать себя, когда думаешь, будто тебя позвали как художника. Тебя позвали как дизайнера для того, чтобы ты был карандашом в руках режиссера. А в случае с Эдиком (Эдуардом Бояковым) карандашом в руках текста. «Волны» — это первый раз что-то отличное от того, что я делал до этого, потому что раньше я делал так, что любой кусок компьютерной графики внутри сценографии был создан для того, чтобы как-то выделить носителя текста — актера, — чтобы тот правильно сделал акцент в тексте. Например, в постановке «Горе от ума», которую ставил Филипп Григорян в пермском театре «Театр», во втором акте стояла вот такая заглушка на телике. Я ее вылизывал, чтобы эта земля получилась такая сочная, чтобы было все классно. Филипп четко написал, что он хочет: «Горе от ума», классицизм, реализм. У нас если на сцене стоит телевизор, то он должен работать как телевизор, если стоит камера наблюдения, то она должна быть камерой наблюдения. Это не красота запредельная, это что-то обычное.
Для «Волн» я взял несколько математических формул и уравнений — то, на что мне ткнул папа-математик, когда я его спросил про волны. После этого зашел на страницу в «Википедии», прочитал про это уравнение, там еще ссылки на несколько красивых формул, которые я потом выписал, чтобы сделать шрифт с помощью онлайнового шрифтогенератора. Попробовал — и получилось неплохо. После этого я дал этот листочек Смехову и попросил его своим почерком перерисовать. У нас есть такой суперкрутой трюк — использовать эпидиаскоп: это старый лекторский проектор, причем он местный, политеховский.
Видеомаппинг во время спектакля «Волны» в «Политеатре»
О видео в спектакле, Сорокине и любимом проекте
Видео появляется в спектакле как сценографическое решение. Например, если есть телевизор, то его нужно применить. Еще видео появляется как спецэффект, потому что сейчас видео при всей своей хромоте — единственная возможность кое-как симулировать огонь и взрывы. Вопрос всегда не в экране, а в самом тексте спектакля. Какой экран ни поставишь, кино получится хреновое, а если текст не выделять, театр получится хреновый. Все используют экран в меру.
Я купил эффект в Голливуде за 450 баксов. Потом узнал, что одна из более ранних версий этого эффекта получила «Оскар» в 1998 году
Был очень красивый проект, он был связан с рассказом «Черная лошадь с белым глазом», это было в Перми, в театре «Театр» в память о погибших в пожаре в «Хромой лошади». Это был первый текст Сорокина, который я когда-либо прочитал. Как Сорокин заигрывал с русским языком первой половины XX века, я хотел также заигрывать с живописью второй половины XIX века. Я взял картины Левитана, Шишкина, Куинджи и сделал из них набор коллажей, который иллюстрирует окружающую среду. Еще я купил эффект в Голливуде за 450 баксов. Потом, кстати, узнал, что одна из более ранних версий этого эффекта получила «Оскар» в 1998 году за фильм «Куда приводят мечты». Я взял коллажи и раскрасил их масляными красками из этого эффекта так, чтобы все растеклось. Это был очень тяжелый эффект. Картина с березняком считывалась шестнадцать часов, это очень долго. Была проекция с трех бимеров, и Вениамин Борисович Смехов читал текст мужской, Юлия Волкова читала текст женский, была музыка Мартынова. И это было очень красиво.
Видеомаппинг здания Николаевской библиотеки в Воронеже
О Голливуде, «Оскарах» и спецэффектах в блокбастерах и на планшетах
Я стараюсь следить за всем тем, что происходит в мире. За анимационной сценой не слежу, потому что происходит слишком много всего, мне хватает номинантов на «Оскар» каждый год, чтобы понимать примерно, о чем речь идет. Мне нравятся такие простые истории из мультиков, потому что я не циник — я последний романтик.
И еще я слежу за демосценой, с которой я познакомился в шестом классе, — это такая тусовка тысяч пятьдесят на весь мир. В миру, я не знаю, чем эти люди занимаются, но на сцене они заставляют обычные бытовые компьютеры показывать компьютерную графику, для которой эти бытовые компьютеры по идее не создавались. Это все началось очень давно, с платформы Amiga в 1980-х годах, когда ребята делали 3D-графику. Например, на компьютерах второй половины 1980-х они могли делать эффекты, которые использовались в новой экранизации для съемок «Трона-1», — это делали на компике размером с этаж.
Человек, поковыряв пятнадцать туториалов на YouTube и приложив немного старания, может делать красоту как в Голливуде хоть на айпэде
Когда смотришь «Аватар», безусловно, восхищаешься тем, как поработали профессионалы. Но я, скорее, скептик, прямо волшебство уже давно не видел, видел красоту. Например, инсталляция « Эйяфьятлайокудль», которую сделал Джонни Лемесье, основатель лейбла AntiVJ, — это потрясающе. Еще мне нравится визуально фильм Ивана Вырыпаева «Эйфория» — он шикарный по картинке; еще «Вход в пустоту», хотя сам фильм глупейший.
Сейчас большое кино начинает опять идти в авангард, потому что есть очень большой финансовый рычаг. За последние три года развитие бытовых технологий сделало так, что красота стала доступна каждому. То есть человек, поковыряв пятнадцать туториалов на YouTube и приложив немного старания, может делать красоту как в Голливуде хоть на айпэде. А Голливуд посмотрел на тот технологический путь, который они проделали, добавил немного денег и опять догнал и перегнал всех.
Видеомаппинг на фасад гостиницы «Москва»
О локейшн-чеках, роботах и вращающихся колоннах
Скоро я улетаю в командировку на локейшн-чек, посмотреть новое здание, с которым, может быть, буду работать в рамках проекта по видеомаппингу. Я поеду один, задокументирую то, что нужно, померяю глубины на фасаде, сделаю фотографии. Локейшн-чек — это один день, потом у нас вырисовываются картинки, исходя из того, где будут стоять башни, как они будут светить и так далее. Правда, проекторы, которыми это делается, просто до смешного дорогие. Вообще, видеомаппинг у нас любят и всячески приветствуют: проекция, которую мы делали на одну из библиотек, вызвала огромное одобрение и среди зрителей, и среди заказчиков. У видеомаппинга архитектурного есть свои тонкости: без поигрываний тенями и фальшивыми архитектурными элементами люди обычно не принимают проект. Обязательно нужно разрушить здание, обязательно нужно, чтобы колонны повращались, — без этого люди, которые заказывают, чувствуют, что их обманули. Но я думаю, что это пройдет скоро.
Я звоню роботу по скайпу, он отвечает, я подсоединяюсь к нему и заставляю его что-то делать: «Приготовь мне кофе, я уже еду»
Потом я буду делать несколько маленьких роботов, высотой со стол, ездящие урны. Хочу купить шасси, некий скелет и систему компьютерного зрения. Следующий шаг — создать для него красивую оболочку. Сделаю для робота белую оболочку и научу его пиво мне открывать. Или сделаю робота-телеприсутствие. Это стоит недорого: шасси стоят 270 долларов в Америке, рука-клешня пятьдесят долларов, камера, маленький лэптоп или айпод, чтобы было еще мое лицо показано. Я звоню роботу по скайпу, он отвечает, я подсоединяюсь к нему и заставляю его что-то делать: «Приготовь мне кофе, я уже еду». Недавно мне нужна была фотография с загранпаспорта. Можно было бы позвонить и сказать: «Джошуа, давай-ка сфотографируй мне загранпаспорт».
Комментарии
Подписаться