МанифестСправка для Мединского: Что такое современное искусство

«Почему мы должны под современным искусством видеть что-то абстрактно-кубическое, корявое, в виде груды кирпичей?» — на первом заседании оргкомитета Всероссийского года культуры, которое состоялось 9 октября, министр культуры Владимир Мединский осудил произведения, которые непонятны большинству зрителей, и предложил считать современным искусством все произведения, которые создаются в наше время, включая спектакли и фильмы. Мы попросили арт-критика Андрея Шенталя ответить на важные вопросы о современном искусстве, которыми задается не только Мединский, но и многие люди.

Я тут зашёл в Манеж, там ещё не кончилась Московская биеннале. Я ходил и думал: почему никто не крикнет: «А король-то голый»? Почему мы должны под современным искусством видеть что-то абстрактно-кубическое, корявое, в виде груды кирпичей? (1) Да ещё за государственные деньги! Не говоря о том, что это непонятно абсолютному большинству жителей России. (2)

Я бы обратил внимание на то, что современное искусство
— это всё, что делается сегодня.(3) Если сочиняется
классическая музыка — это тоже современное искусство,
если снимается кино — это тоже современное искусство,
спектакли Додина, Эйфмана — тоже современное искусство.

Владимир Мединский

«Температура» Инь Сючжэнь — экспонат биеннале,
которую министр назвал «грудой кирпичей»

1«Почему мы должны под современным искусством видеть что-то абстрактно-кубическое, корявое, в виде груды кирпича?»

Мне кажется, вопрос поставлен неверно. Оппозиция абстрактное — фигуративное не совсем применима к современному искусству. Да, безусловно, в определённые моменты своей истории искусство было абстрактным. Например, в 40-е и 50-е годы XX века его «беспредметность» была обусловлена травмой Второй мировой (знаменитая максима Теодора Адорно «писать стихи после Освенцима — варварство») и логическим завершением модернизма, заканчивающего исследование специфики своих изобразительных средств. После изменений, которые искусство претерпело в 60-е годы с приходом поп-арта, минимализма и концептуализма, оно отменило границы своих выразительных средств (post-medium condition), разомкнуло дисциплинарные рамки, стало постконцептуальным, то есть принципиально не оптическим. Поэтому современным искусством вполне может быть фигуративная живопись (и она сейчас намного интереснее абстрактной), но это уже не просто картина, а «знак» живописи внутри специфически организованного пространства художественного высказывания. Кстати, видеоарт — вполне себе фигуративное и иногда даже реалистическое искусство.

Думаю, Мединский искренен, углядев нечто «абстрактно-кубическое» в конкретной и фигуративной «груде кирпичей», как и Хрущёв от чистого сердца полил матом нонконформистов полвека назад в том же Манеже. Однако художественные вкусы и понимание «современного искусства», присущие Мединскому, — это не просто невежество и некомпетентность случайного государственного выдвиженца, но зачаточная формулировка новой культурной политики России, за которую уже активно взялась власть. Вместо «неорганического», «абстрактно-кубистического» произведения, отражающего расщеплённость современного субъекта и  «расшифровывающего» реальность, российская власть предлагает нам «органическое» произведение-зеркало, в котором зрители предстанут целостными, а мир — однозначным. Такая модель искусства — логическое продолжение закрепления экономического неравенства и политической несвободы через идеологическую надстройку, начатое двумя другими «М» — Мизулиной и Милоновым.

2«Почему никто не крикнет:
"А король-то голый"? ... Это непонятно абсолютному большинству
жителей России»

Что касается «голого короля», то Мединский, вероятно, имел в виду то, что искусство скованно институциональными конвенциями. Для того чтобы писсуар не утратил своего статуса искусства, должна существовать отлаженная система экспертов и «языковых игр», легитимирующих его присутствие именно в выставочном зале, а не в туалете. Заигрывание с этими конвенциями иногда ведёт к тому, что дискурс искусства становится эзотерическим и понятным только самим участникам художественного процесса. И это нормально, так как и в литературе есть «поэты для поэтов», но это лишь определённый сегмент искусства. В целом, мне кажется, послание искусства понятно «абсолютному большинству», но его сдерживают институциональные рамки и иногда сама форма произведения. Но некоторые художники преодолевают как первые (внесистемный авангард), так и вторые, создавая искусство предельно доступное, оставаясь внутри системы искусства (например, группа «Что делать?»).

Борис Гройс писал, что если советские рабочие и крестьяне могли понять законы марксистской диалектики вроде «отрицания отрицания», то изучить супрематизм и «чёрный квадрат» для них — раз плюнуть. Непонятность искусства — это дело общей визуальной неграмотности (visual illiteracy), то есть неумения считывать произведение искусства, обусловленное рядом культурных и социальных проблем. С одной стороны, мы до сих пор  живём на развалинах идеалов советского популизма и в отсутствии адекватного образования в сфере культуры. С другой стороны, эстетические предпочтения и интересы формируются социальным контекстом. В капиталистическом обществе искусство — привилегия господствующего класса, а не абсолютного большинства. Поэтому современное искусство в каком-то смысле апеллирует к бесклассовому обществу будущего, которому оно уже понятно, но которое ещё не наступило. В этом его трагедия, и в этом его же сила.

3«Cовременное искусство — это всё, что делается сегодня»

Мединский исходит из презумпции того, что к искусству применимы метаисторические неизменные категории. На самом же деле искусство обусловлено определённым историческим контекстом и общественными отношениями и должно быть им адекватно. Позиция Мединского в этом смысле консервативна, ему кажется, что сегодня можно рисовать пейзажи и создавать классическую музыку, и всё это называть современным, но это будет лишь механическим воспроизводством мёртвых форм искусства прошлого.
 
Вы правы, современное искусство — это не всё искусство, что создаётся сейчас. Но это и не всё то «современное искусство», которое таким называют медиа. Есть неолиберальное искусство, которое выставляется на ярмарках, в коммерческих галереях (о нём, в частности, можно прочитать на этом сайте). Это искусство утилитарное, декоративное, спектакулярное, развлекательное или, другими словами, это — дизайн. Современное искусство — это левое искусство. Некоторым это может показаться странным, но в этом несложно убедиться: в музеях, некоммерческих галереях, в академических журналах и книгах вы практически не встретите искусства, которое бы не позиционировало себя критическим, подрывным и т. д., хотя здесь, конечно, всё не так однозначно.
 
Чтобы не возникало путаницы, я бы сказал, что современное искусство (в своих лучших проявлениях) характеризуется психоаналитическим понятием наслаждения в противовес удовольствию, эстетическим понятием возвышенного в противовес прекрасному и марксистским понятием эмансипационного в противовес  понятию свободы в его либеральной трактовке. Если спектакль или кинофильм попадает под эти категории, то он вполне может стать современным искусством.

Фотография: instagramm/oleggor