КонцептКаким может быть
паблик-арт

В феврале 2015 года фонд V-A-C запустил программу «Расширение пространства. Художественные практики в городской среде». Мы попросили куратора фонда Александра Буренкова объяснить, зачем нужна эта программа, и рассказать о самых интересных проектах с выставки, сравнив их с примерами из зарубежного опыта паблик-арта.

Валентин Фетисов

«Памятный знак бассейну „Москва“»

«Говоря о подходящих для Москвы художественных формах, рано или поздно выходишь на вопрос монументальной скульптуры и в целом кризисе монумента — в какой форме памятники должны существовать в современном мире? Валентин Фетисов предлагает далёкий от традиционной монументализации эфемерный памятный знак бассейну „Москва“, существовавшему в советское время на месте храма Христа Спасителя. Знак установят внутри северного выхода из метро „Кропоткинская“, открытого в год восстановления храма».

Им станет запах хлорной извести, разведённой в воде в пропорциях, которые обычно применяли в открытых бассейнах. Жидкость должна распыляться из скрытого в коммуникациях устройства, и под воздействием разницы температур воздух будет двигаться внутрь перехода навстречу выходящим из метро пассажирам. Таким образом, художественная работа взаимодействует с жителями города на физическом уровне — и работает как мощный катализатор личных воспоминаний. Запах получает в этой работе историческое измерение.

НА ОТКРЫТЫЙ КОНКУРС ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОЕКТОВ, которые исследуют явления, феномены и исторические факты, характерные сугубо для Москвы, прислали более 100 заявок, 21 из которых вошла в лонг-лист программы. До апреля 2016 года с ними можно ознакомиться на выставке в пространстве ГЭС-2 на Болотной набережной. Семь проектов, вошедших в шорт-лист, собираются реализовать в следующем году.

Зарубежный пример:

Сиприен Гайар

«Главная аллея Шато д'Уарон»

«Работой „Главная аллея Шато д'Уарон“ Гайар тоже отвечает на вопрос об адекватных нашему времени монументах. С помощью фотографий, видео и скульптурных инсталляций он исследует то, как меняются наши социальные потребности и идеалы из-за нашего отношения к прошлому. А если конкретно, то к архитектуре прошлого в момент уничтожения зданий недавнего времени. С 2008 года художник использует остаточные материалы от снесённых модернистских жилищных комплексов и бруталистской архитектуры в Париже, Берлине, Глазго и Гааге, чтобы создать своеобразный транснациональный мемориал архитектуре ушедших эпох — рассредоточенный по разным городам „парк руин“.

Эта серия работ выполняет функцию противоречивых и неоднозначных памятников утопических устремлений, заложенных в такие постройки. В качестве одного из проектов этого глобального парка Гайар заново вымостил главную дорогу, ведущую к историческому замку Шато д'Уарон на западе Франции. Он использовал строительный щебень, который остался от снесённой башни в пригороде Парижа Исси-ле-Мулино. Шагая на пути к замку эпохи Возрождения по тоннам измельчённого бетона из жилого комплекса середины XX века, туристы по идее художника должны задумываться о вечном и преходящем как в искусстве и архитектуре, так и в жизни».

Александра Портянникова

«Ламинарные потоки»

«Видео с документацией перформансов Александры Портянниковой на выставке размещены на торцах стен, разделяющих залы, и повторяют логику создания пространственных преград, которая заложена в сами работы. Портянникова, хореограф, художник, преподаватель школы современного танца „ЦЕХ“, одна из немногих в России занимается перформансами в городской среде. В начале года она с единомышленниками создала инициативную группу „Ламинарные потоки“, названную так по физическому термину, который означает однонаправленное перемещение жидкости слоями без перемешивания. В серии танцевальных интервенций участники группы вели себя похожим образом: они создавали пространственные затруднения однонаправленному движению человеческого потока в местах большого скопления людей: выходы из метро, автобусные остановки, пешеходные переходы.

Ставя вопрос о том, как меняется поведение человека и его ощущение тела в условиях городской среды, художница пытается понять, каким образом действия групп людей в транспортном потоке Москвы могут создавать публичное пространство. Эксперимент выявил, что далеко не все городские территории доступны для таких исследований — серию подземных акций художнице пришлось отменить, так как Московский метрополитен препятствует любым действиям, противоречащим своей главной функции: обеспечивать быстрое и беспрепятственное перемещение горожан».

Зарубежный пример:

Хизер и Айван Морисоны

«День баррикад» (Journée des Barricades)

«Другой пример художественной работы, созданной в виде преграды, которая исследует реакцию обывателей, — это „День баррикад“ Хизер и Айван Морисонов, выстроивших в 2008 году на одной из улиц в центре Веллингтона в Новой Зеландии баррикаду из обычного городского мусора. По их задумке баррикада должна была заставить людей задуматься о том, что стихийные бедствия, экологические катастрофы и общественные волнения в последние десятилетия незаметно стали привычной, даже повседневной реальностью. Преграда выглядела непреодолимой и не поддавалась однозначному истолкованию: то ли цунами принесла все эти предметы и оставила на улице, то ли здесь только что произошли серьёзные беспорядки, после которых осталось такое странное заграждение. Насыпь из разнообразных предметов, перегородившая улицу (конечно, с разрешения властей и отвечающих за соответствующие вопросы городских служб), парализовала автомобильное движение в городе и нарушила привычные пешеходные маршруты.

Реакция зрителей на такое вторжение в ход повседневной жизни (крайне важная концептуальная часть проекта) была разной: кто-то был раздражён появлением непонятного препятствия, кто-то предпочитал рассматривать его с безопасного расстояния, но большинство увидели в работе приглашение к действию. Прохожие фотографировали баррикаду, ощупывали, пытались обойти и обсуждали её, взаимодействуя друг с другом и вступая в диалог. Со временем похожий на коллективную галлюцинацию художественный проект, просуществовавший на улице Веллингтона всего один день, стал частью городской истории и важной городской легендой».

Кирилл Савченков

«Музей скейтбординга»

«Многослойный и синтетический проект Кирилла Савченкова — это коллекция фото- и видеоматериалов, собранных в ассамбляжи артефактов и результатов исследований, которые рассматривают скейтбординг как уникальную телесную практику изучения городского пространства Москвы. C одной стороны, это авторское видение локального скейтбординга и того, как город со своей спецификой дорожных покрытий, ландшафта, холмистости или равнинности распределяет миграционные потоки и коридоры движения скейтеров, влияет на их обычную жизнь. С другой — Кириллу интересен скрытый потенциал телесной, невербальной, интуитивной коммуникации в скейтбординге: как телом ты можешь исследовать город и как город меняет тебя.

Чем-то это похоже на идеи ситуационистов, которые пытались с помощью бессознательного дрейфа через массивы городской застройки, „отключив голову“ и рациональное восприятие города, прочесть его по-новому. Скейтбордическое восприятие городского пространства схоже с установками, которыми пользуются военные стратеги, извлекающие ресурсы из любого возникающего препятствия. Cавченков прослеживает, каким образом скейтбординг пересекается не только с военным делом, но и с политологией, фитнесом, боевыми искусствами и ментальными практиками, как логика скейтбордистов проникает в массовую культуру и меняет наш способ восприятия мира и коммуникацию в нём. Разместить музей в идеале хотелось бы в Парке Победы, одной из главных туристических достопримечательностей Москвы, с начала 1990-х годов обжитой скейтерами. Проект мог бы располагаться либо в витринах торговых точек в подземных переходах, либо в виде своеобразного подстрочника к самому монументу на Поклонной горе в виде еле заметных рисунков, выгравированных на гранитных блоках монумента. Кирилл выполнил их в стилистике посланий внеземным цивилизациям из космических аппаратов „Пионер-10“ и „Пионер-11“».

Зарубежный пример:

Саймон Денни

«Тайная власть»

«Денни — художник, мастерски исследующий эстетику IT-индустрии, хакерской и стартап-культур, ставшей такой же своеобразной модной субкультурой 2010-х, как и скейтбординг. Используя образы корпоративного и рекламного миров, своими очень сложными многоуровневыми инсталляциями Денни пытается показать, как технологии проникают в современную глобализованную культуру, меняя её изнутри брендинговыми и маркетинговыми стратегиями. Зашифрованные в его объектах правила „дивного нового мира“ нередко рассказывают о том, как современность перекраивает понятие личного и публичного, поэтому художник довольно часто создаёт проекты для общественных пространств. Случилось это и на Венецианской биеннале этого года, где Денни открыл выставку „Тайная власть“ прямо в аэропорту Марко Поло и в залах Национальной библиотеки на площади Сан-Марко. Проект, выглядящий как музей современной паранойи и теорий заговора, совмещал в себе искусное сопоставление старых изображений нашей планеты, замысловатых карт и глобусов прошлых веков, с хай-тек-витринами, в которых представили образы, ставшие известными после разоблачения АНБ Эдвардом Сноуденом».

Сергей Касич

«Презервация тишины»

«Москва считается одним из самых шумных городов мира, и с каждым годом шумовой фон только возрастает. Во многих странах существуют эффективные правовые нормы, защищающие граждан от чрезмерного уличного шума, или негласный общественный договор (как, например, в Токио, где все люди в метро самовольно отключают звук на мобильных телефонах, а разговаривать по ним в транспорте считается дурным тоном). В России такие нормативы пока не применяются, несмотря на то что переизбыток слуховых раздражителей может пагубно влиять на психическое и физическое здоровье.

По аналогии с программами сохранения городской архитектуры саунд-художник Сергей Касич предлагает озаботиться сохранением тишины в городе. Его проект соединяет в себе звуковое искусство, архитектуру, дизайн и работу с данными. На основании замеров уровня городского шума и специально созданной сравнительной карты (найти схожую карту громкости Москвы в открытом доступе художнику не удалось) художник предлагает выявить наиболее тихие участки общественных пространств города и установить в этих местах разработанные при участии архитектурного бюро „Новое“ конструкции в виде конусов или параллелепипедов из шумопоглощающих экранов, оснащённые с внутренней стороны эхопоглотителями.

Такие огороженные участки, максимально защищённые от посторонних звуков, создают условия для полной тишины и обладают уникальными для городской среды акустическими свойствами. Они будут открыты для посещения и могут быть использованы для проведения тихих концертов на открытом воздухе и реализации экспериментов в области звукового искусства. Подобно известным сооружениям Джеймса Таррелла из серии Skyspaces, исследующим природу искусственного и естественного света, пространства Касича предлагают по-другому услышать город и происходящие в нём явления, в том числе и природные: дождь в таком сверхтихом пространстве будет лить, а снег — падать совсем иначе.

Зарубежный пример:

Кристина Кубиш

«Электрические прогулки»

«С конца 1970-х немецкая саунд-артистка Кристина Кубиш разрабатывает техническую систему, позволяющую музыкантам работать с индуктивностью. Одним из результатов стали наушники, с помощью которых можно услышать магнитные поля и их интерференцию. „Электрические прогулки“ — самый известный её проект, суть которого заключается в том, что участники, получив изобретённые художницей наушники, гуляли по специально разработанному художницей маршруту в городской среде и погружались в скрытый от обычного человеческого восприятия городской саундскейп, слушая всё, что попадалось на их пути — от банкомата до автоматической двери супермаркета. Маршрутов могло быть несколько, например, разделённых по ритмике или по общему настроению ожидаемого звука. Однако слушатели не были ограничены определённой траекторией движения: Кубиш поощряла импровизацию и самостоятельное исследование, ведь пробудить в людях любопытство к казалось бы обыденному миру вокруг — одна из целей проекта, с которым художница с начала 2000-х объездила полмира (она приезжала с этим проектом и в Москву на фестиваль экспериментального звука „Подготовленные Среды“ в 2013 году, по приглашению того же Сергея Касича)».

Павел Отдельнов

«ТЦ. Глитч»

«Яркие торговые центры, выделяющиеся на фоне окружающих их спальных районов и промзон, сильно изменили облик Москвы. Сегодня их можно рассматривать не только как часть культуры потребления, но и как символ эпохи 2000-х. Построенные из временных материалов среди руин советского прошлого, бесчисленные ТЦ сегодня похожи на компьютерную ошибку, вызванную несоответствием постсоветской социальной действительности и рыночных отношений эпохи нарождающегося капитализма.

Увлечённый спецификой городских окраин, Отдельнов обращается к торговому центру как к архитектурному феномену, связанному с эстетикой периода 2000-х годов. Особенность этой архитектуры — её подчёркнуто кратковременный характер, эфемерность и противопоставленность окружающему пейзажу. Проект „ТЦ. Глитч“ — это своего рода памятник эпохе „цветных сараев“, эпохе стабильности. По замыслу художника, объект, состоящий из нескольких композитных панелей, должен быть установлен в непосредственной близости от проезжей части на 81-м километре МКАД. Если вы меняете точку обзора (к примеру, если смотреть на инсталляцию из проезжающего автомобиля), возникает эффект параллакса: элементы конструкции смещаются друг относительно друга, отчего начинает казаться, что сооружение подвижно и нестабильно. Выполненная в виде компьютерной помехи, глитча, работа имитирует состояние брошенных или недостроенных торговых центров, которые выглядят как нарушение в ландшафте и которые одновременно стали символом нестабильной экономики».

Зарубежный пример:

Superflex

Modern Times Forever

«Modern Times Forever — самая длинная художественная видеоработа в истории искусства, снятая датским коллективом Superflex (14 400 минут, то есть ровно 10 дней длительности Хельсинкского фестиваля современного искусства, для которого она была заказана). В 2011 году её установили на Рыночной площади Хельсинки. Фильм показывали на LED-экране площадью 40 кв. м, так что можно было увидеть оригинальное здание штаб-квартиры компании Stora Enso одновременно с компьютерной анимацией в фильме, показывающей предполагаемое старение здания в ближайшие несколько тысяч лет. Создавая зазор между реальностью и предполагаемой реконструкцией потенциального будущего, видео создавало своеобразный портал во времени, глитч в размеренной жизни финской столицы, в характере которой, что ни говори, привычка смотреть так далеко в будущее отсутствует напрочь, потому что город предпочитает отдаваться созерцанию настоящего момента».

«Задачи инициативы — исследовательские и просветительские: попытаться определить методы и тактики паблик-арта, адекватные социальной и культурной жизни современной Москвы и её специфическим публичным пространствам. С помощью образовательной программы мы решили оживить общественную и профессиональную дискуссию о возможностях искусства в московской среде, а также о пределах допустимого, которые выражены законодательством и готовностью горожан к экспериментальным художественным формам. Возможно, это звучит слишком амбициозно, но есть подозрение, что сдвинуть с места ситуацию с паблик-артом в Москве, где различные кураторские программы паблик-арта не раз терпели поражение в схватке с административными реалиями, можно только с помощью таких крупноформатных проектов.

Главное препятствие на пути таких инициатив — почти полное отсутствие какой-либо городской политики в области публичного искусства и облика города, а также непрозрачность и бюрократизированность процедур легализации, согласования и установки городских объектов, а также их поддержания. Другая сторона вопроса — нет запроса на паблик-арт и со стороны самих горожан и художников, многие из которых не готовы мыслить в логике работы с городом и каким-то конкретным его местом. Нет чёткого понимания, что паблик-арт — это общественная деятельность, формат которой задаётся конкретным социальным пространством, которое обусловлено исторически и непрерывно формируется архитектурными, технологическими и социальными особенностями, а также политическими и экономическими условиями.

Это всегда работа с сайт-специфичностью и особым контекстом. Не должно быть так, чтобы художник доставал с антресоли cвоей студии скульптуру, показывал на неё и говорил: вот вам паблик-арт, выставляйте его в городе, где хотите. Именно поэтому одним из условий „Расширения пространства“ стала задача рассматривать отдельные места или целые территории на карте Москвы, единичные или типичные для города явления, работать с местными или профессиональными сообществами.

Более того, публичная среда каждого города уникальна, и сложность московского мегаполиса, представляющего собой, скорее, эклектичную совокупность нескольких сосуществующих между собой городов, просто ждёт, чтобы её протестировали на разного рода художественные интерпретации. Мы живём на неосвоенном полигоне для художественных интервенций, где искусству не давали прежде обжиться в городе. Даже опыт региональных российских проектов паблик-арта гораздо более богат за счёт местных кураторских и городских инициатив Перми, Екатеринбурга, Санкт-Петербурга, Калининграда и Нижнего Новгорода. В Москве же искусство использовали либо в декоративных целях в парках и на набережных, либо содержали в неволе на территории арт-кластеров, либо показывали только во время специализированных городских фестивалей.

Поэтому программа должна была в некотором смысле открыть ящик Пандоры фантазии местных художников, дать им возможность говорить свободно, не сковывая воображение каким-то конкретным форматом или художественной техникой. Разумеется, от этого многие из полученных проектов, какими бы красивыми они ни были, получились совершенно утопичными или крайне сложно реализуемыми, если учитывать нынешнее городское законодательство. Поэтому можно с большой уверенностью сказать, что многие из них останутся на бумаге и на выставке лонг-листа в ГЭС-2, организованной как раз для того, чтобы протестировать идеи проектов и вынести их на общественное обсуждение. Программу вдохновляет идея паблик-арта как социально значимой деятельности. Ещё она призвана преодолеть замкнутости локальной художественной среды, предъявив искусство широкой аудитории. Предполагается, что к этому диалогу она должна быть готова. Этот разговор не должен быть навязан искусственно, иначе он обречён на поражение».

↑ Дарья Иринчеева
«Без названия»