Индустрия7 неочевидных исторических параллелей
в «Игре Престолов»

* Решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 г. Исламское государство признано террористической организацией, деятельность которой в РФ запрещена.

Образ «белых ходоков», жестоких мертвецов, убивающих почти всё живое на своём пути, видимо, говорит о страхе перед настоящим глубоким варварством, которому неизвестны моральные установки западной цивилизации. Параллель «белым ходокам» в современном мире — террористы-исламисты. Их базы обычно расположены в труднодоступных землях вроде гор и пустынь, а их бесконечная злоба к западному миру происходит из идеологии тотальной жестокости — всё это перекликается с образом живых мертвецов из «Игры престолов». В мире сериала «ходоками» становятся мёртвые — кем бы они ни были при жизни. Это похоже на вербовку исламистами жителей европейских стран, независимо от того, есть ли у них корни в арабском мире. «Ходоки» схожи с исламистами и особым вниманием к детям: и те и другие не брезгуют принимать их в свои ряды. Вспомните сцену, в которой лидеру мертвецов приносят младенца, и сопоставьте её с жуткими видео «Исламского государства», в которых заложников убивают подростки.

Государство со столицей в Миэрине, основанное Дейенерис Таргариен, можно назвать искусственным: всё-таки с завоевателями далеко не всегда хотят жить в одном государстве. Её режим, который сочетает демократичность с тоталитарным контролем (постоянными аудиенциями жителей города у правителя и армией «Безупречных»), напоминает гибридные режимы, которые существовали в небольших азиатских государствах вроде Сингапура или Южной Кореи. Они заимствовали модели роста у западных стран, ориентировались на западные культуру и рынок. Также и Дейенерис — по сути, беженка с другого континента, нечто среднее между колонистом и эффективным менеджером вроде сингапурца Ли Куан Ю.

Установление государственной религии всегда занимает много времени. К примеру, после крещения Руси христианство долго сосуществовало с языческими верованиями и практиками. Другое дело — революция. В «Игре престолов» жрица бога огня Р’Глора по имени Мелисандра, повлияв на своего любовника Станниса Баратеона, устанавливает монотеистический культ огня в качестве государственной религии Драконьего камня. Реформа сопровождается сжиганием иноверцев заживо и прочими репрессиями, а вскоре внешнюю и внутреннюю политику Станниса начинает определять религия — точнее, предсказания Мелисандры. Исламская революция, произошедшая в Иране в конце 1970-х, пусть и была связана с народным движением, привела к власти правительство, которое тоже не брезговало репрессиями. Большинство вопросов внутренней политики начали определять традиции ислама, а во внешних отношениях решающее слово всегда остаётся за религиозным лидером, аятоллой.

Гражданская война, которая развернулась на территории Семи королевств, похожа на любой другой внутренний вооружённый конфликт, но из современных событий она больше всего напоминает гражданскую войну в Сирии. И в вымышленном Вестеросе, и на реальном Ближнем Востоке друг с другом воюют одновременно очень похожие и очень разные люди. Тут и вроде бы тоталитарная власть в лице клана Ланнистеров или клана Асадов, и организованные повстанцы вроде северян из Винтерфелла и Сирийской свободной армии, и радикалы: штаб Робба Старка раздирали внутренние конфликты, а в Сирии среди повстанцев появились исламисты, которых сначала поддерживала «Аль-Каида», а затем они слились с «Исламским государством». Игроки, которые держатся в тени, но при этом всё равно участвуют в конфликте и имеют в нём своё слово, тоже есть в обоих мирах: в «Игре престолов» это небольшие королевства и княжества, которое примыкают то к одной, то к другой стороне, а в реальной Сирии, к примеру, — это хорошо организованные курдские отряды.

Сестра Кетлин Старк, Лиза Аррен, после смерти мужа в одиночестве правила небольшим горным государством со столицей в неприступном замке. Тотальный контроль и жестокие казни напоминают любое авторитарное государство, но больше всего — современную КНДР. Больше ни одно другое государство не проводит политику изоляционизма, настолько же последовательную, как у Долины Аррен. Ещё одно сходство — слабоумный сын Лизы Аррен, Робин. Династическая передача власти между людьми с очевидно неустойчивой психикой напоминает переход титула главы КНДР от одного Кима к другому. Есть что-то общее и в смерти Лизы Аррен от рук Петира Бейлиша и в непрекращающихся слухах о дележе власти среди северокорейской элиты: чего стоят хотя бы новости о внезапной казни дяди Ким Чен Ына, который был советником молодого диктатора.

Ещё одна династия, у которой есть очень похожий аналог в реальном мире, — Ланнистеры, а точнее Тайвин и его дочь Серсея. Они многим напоминают другую политическую связку формата «отец-дочь»: Жан-Мари Ле Пена и его дочь Марин. Пусть их партия, «Национальный фронт», никогда не была у власти во Франции, но их правление политическим образованием похоже на то, как правят Семью королевствами Ланнистеры. Конфликт, который возникает в «Игре престолов» между Тайвином и Серсеей по поводу роли последней в управлении государством, недавно обрёл аналог и в отношениях Ле Пенов: буквально на днях Марин Ле Пен заявила, что, скорее всего, отстранит отца от участия в выборах.

С первой серии герои «Игры престолов» как мантру повторяют формулу «Зима близко». Зима в мире сериала длится годами и опасна для жизни в Вестеросе. Но это ожидание не могло родиться просто так, без опасений о судьбе настоящего человечества. С одной стороны, «зима близко» может быть ожиданием глобальной катастрофы — которая может принять как раз-таки формат ядерной зимы. С другой, чуть более оптимистичной стороны — тема наступающей вечной зимы может быть схожа с концептом «конца истории», который начал разрабатываться ещё Гегелем, а развитие получил в XX веке. Когда у истории наступает конец, она теряет мнимый телеологический характер, и человечество начинает жить вне понятий прогресса и развития.