МнениеКуратор Boiler Room о том, почему Москва — это новый Берлин

Культовый проект Boiler Room добрался и до России. Неделю назад стало известно, что первая вечеринка из серии состоится в Москве 17 июля 2014 года при поддержке adidas Originals. В месте, которое до сих пор держится в секрете, с живыми сетами выступят британский электронщик Lone, детройтский техно-дуэт Octave One, а также отечественные музыканты — Mujuice, Pixelord и OL. Look At Me пообщался с куратором Boiler Room Михаилом Штанглем, который рассказал нам об истории главного танцевального онлайн-канала и все подробности предстоящей вечеринки в Москве.

Михаил Штангль

куратор Boiler Room, резидент Berghain, основатель лейбла и серии вечеринок Leisure System и фестиваля СTM Festival

Boiler Room запустился в 2010 году в Лондоне как хобби-проект, посвященный прежде всего лондонской музыке. Его основали Блейз Белвилл, Тристиан Ричардс и Феми Адейеми (он рано вышел из проекта и открыл NTS Radio). Всё начиналось с того, что группа друзей любила один стиль музыки, общалась с большим количеством хороших диджеев, однако для них не было никакого канала трансляции этой музыки. Всё это происходило ещё до появления разнообразия подкастов и других ресурсов. И тогда мы просто взяли и прикрепили веб-камеру на стену и делали фактически передачу для друзей, которые не могли прийти и увидеть диджей-сеты вживую. Вначале людей в комнате было больше, чем в онлайн. Но всё очень быстро развивалось: многие друзья, которые просто занимались музыкой, стали знаменитыми. В какой-то момент про наш проект услышал Тео Пэрриш: он пришел в студию и отыграл сет, что также привлекло к нам интерес. В 2011 году мы запустили Boiler Room в Берлине, где я уже давно занимался танцевальной электронной музыкой.

Берлин — это еще один центральный хаб электронной музыки, причем не только хауса и техно. Большинство думает, что Берлин — это «техно-сити», но это очень экспериментальный город. Например, именно в Берлине начались первые футворк-вечеринки в Европе. Берлин серьезно повлиял на развитие дабстепа: когда в 2008 году Scuba начал делать вечеринки Sub:Stance в Berghain, те дабстеп-диджеи, которые приезжали играть туда, почувствовали энергию техно, из этого вышла современная бэйс-музыка.

Boiler Room дает доступ к этой культуре людям, которые не живут в Берлине и в Лондоне (где происходит всё самое интересное в музыке) или они, может быть, не нашли правильный блог или журнал, который об этом пишет. У нас всё время в чате есть человек с Сахалина, и я уверен, что 99 % артистов Boiler Room никогда на Сахалин не поедут. Многие диджеи играют только в столицах. В маленьких городах, где, например, единственный клуб вмещает 200 человек, просто нет денег  на организацию выступлений.

Мы не думаем о Boiler Room как о бизнесе. Важно быть профессионалами, — и всё, что мы делаем, мы очень-очень любим, и ребята, которые работают в Boiler Room, все вышли из андерграунда и стали профессионалами своего дела. Обеспечивать работу профессиональной музыкальной платформы — это большая ответственность. И для нас это, скорее, не бизнес, а способ получить ресурсы, чтобы создавать более качественный музыкальный продукт. Сеты на YouTube первых лет Boiler Room, конечно, смотреть можно, но не очень приятно. Когда мы начинали, онлайн-бродкастинга в таком виде, как его делали мы, еще не было. В начале у нас были проблемы с софтом и камерами, и весь наш сетап мы собирали сами и придумывали, как всё это использовать. Постепенно мы росли, и теперь этот проект можно воспринять как бизнес, но это не в том понимании, что мы делаем это всё ради прибыли.

Мы не монетизируем проект через контент — Boiler Room всегда остается бесплатным, но мы, как и любой другой музыкальный проект или журнал, традиционно сотрудничаем с партнерами. Если у нас есть возможность платить артистам, мы с удовольствием это делаем, но главное в нашей работе — это то, что мы даем им доступ к огромной и очень активной базе пользователей Сети и поклонников.

На постоянной основе в проекте сегодня участвуют Лондон, Берлин, Лос-Анджелес и Сан-Паулу. Также у нас бывают передачи из Нью-Йорка, и недавно мы начали делать первые передачи из Токио. Каждый месяц мы делаем одну передачу из Парижа. Разумеется, есть такие города, как Лондон и Берлин, — крупные креативные центры, где происходит очень много всего и постоянно появляются какие-то новые артисты. Бывают города, где мы можем сделать 2–3 передачи, например, мы раз в год ездим в Австралию и снимаем там 5 передач. Из Москвы мы хотим также сделать серию передач, а затем планируем поехать в Питер.

В Россию нас подтолкнула приехать живая электронная культура. Кроме того, в нашем чат-руме много русских ребят, много подписчиков из России, которые постоянно присылают письма с вопросами «когда мы приедем?» и с предложениями своих музыкальных проектов и мест для проведения Boiler Room. Я родился в Москве, и у меня есть московские друзья. Я всегда чувствовал, что русская публика разбирается во всём самом современном, в том, что на самом деле «hot», причём даже лучше, чем в том же Берлине. Русская сцена очень быстро адаптирует и развивает тренды электронной музыки. И не просто копирует какие-то классные вещи, а добавляет что-то новое. Москва — уникальный город, который можно сравнить с Лондоном и Берлином. Он очень живой и воспринимает культуру более активно и с большой любознательностью.

Первая передача у нас о московских битмейкерах, таких как Pixelord. Он, кстати, был первым артистом, который выпустился на моём лейбле Leisure System, но это не имеет к делу никакого отношения, так как я действительно считаю его одним из самых интересных артистов. И когда я думал о Boiler Room в Москве, я знал, что он должен быть там первым. Ну Mujuice также великолепный артист. Я несколько раз видел его лайв-сеты в Берлине, и был в восторге от него. Пока в планах у нас 3–4 передачи, а дальше посмотрим. Это тоже вопрос логистики, потому что команда Boiler Room очень маленькая.

Мы выбрали действительно легендарное место для первой сцены московского Boiler Room, которое объединяет русскую экспериментальную культуру с тем, что делаем мы. Было отсмотрено очень много помещений, и мы решили не идти в какой-то клуб, а нашли уникальное пространство. И для людей это будет большой сюрприз.

Самый важный фактор, благодаря которому Boiler Room является таким популярным, это то, что проект очень аутентичный. Главный фокус нашей работы — это прежде всего любовь к музыке. Мы очень и очень осторожно занимаемся букингом. Мы всегда знаем, почему мы кого-то приглашаем, а кого-то не приглашаем. Это очень сознательный процесс. Бывает, что, например, мы не довольны, что у нашего любимого артиста есть какой-нибудь один подкаст или вовсе нет ни одного достойно записанного микса, тогда мы не приглашаем его. Также мы часто идем от нарратива, который несет тот или иной артист. Это могут быть несколько артистов из одной команды или просто подходящие по тематике друг к другу.

Но мы никогда не смотрим на даты релизов, не участвуем в пиар-кампаниях каких-либо артистов, не привязываем выступления на Boiler Room к определенному событию. Бывает, что выбор обусловлен чем-то эмоциональным. Вот, недавно я на Soundcloud нашел Lasercat — она делает такое спейс-диско, которого я раньше просто не слышал, и я понял, что хочу показать это миру.

Есть артисты, которые сыскали определенную славу благодаря выступлению в Boiler Room. Недавний пример — чувак из Берлина Anklepants, который стал интернет-сенсацией. У него необычная музыка, необычный костюм, и вообще, Boiler Room для него это первый «выход» на большую публику. Но все артисты, которые приходят к нам на Boiler Room, говорят, что после этого они находят новых слушателей, контакты и т. д. То есть Boiler Room дает сильный толчок развитию.

Конечно, нам интересно показывать «больших» звезд, знаменитых диджеев, которые уже 20 лет занимаются музыкой, делать с ними шоукейсы. Но самое важное для нас — находить молодых музыкантов и предоставлять платформу тем, кто имеет свои интересные идеи, но еще не достиг большого успеха. Это самая интересная часть нашей работы.

Наверное, мы все знаем, что есть много EDM-диджеев, которые нам не интересны, и я думаю, для них есть свои платформы. Boiler Room не нужен диджей Tiesto, а диджею Tiesto не нужен Boiler Room. Наша аудитория ничего интересного в его музыке не найдет. Были артисты из чуждой для нас культуры, которые просились на Boiler Room. То же самое происходит и с лейблами, которые получают большое количество дисков от совершенно разных артистов. Но могу с уверенностью сказать, что никакой Avicii и Steve Aoki в Boiler Room в Берлине выступать не будет. Но я не могу говорить за своих коллег: если они подведут к вечеринке некий нарратив, в который они впишутся, то, может, это и случится, но я не очень уверен. Также я не думаю, что в ближайшее время у нас будет какой-то psy-trance в Boiler Room. С другой стороны, мы очень открыты для разных форматов. Например, у нас был краут-рок, совсем экспериментальный нойз, неоклассическая музыка и джаз. Самое важное, чтобы музыкальный контент был уникальный, который имеет свою эстетику. А какой-то тек-хаус на 122 BPM, который играется 4 часа, а разницы особо не слышно, для нас не так интересен.

Одна смешная история была не так давно у нас, когда во время дневной сессии Boiler Room Тристиан ел пиццу, и сыр упал на вертушку. Было забавно. Еще один момент, который я всегда вспоминаю: во время принятия антигейских законов в России, которые очень много обсуждались здесь, в Германии, играла Tama Sumo, и многие ребята в Boiler Room держали таблички с надписями House Music Equals Love, и все вокруг целовались, в том числе и мужчины с мужчинами и женщины с женщинами.

У нас нет никакой цензуры. Если кто-нибудь начнет разжигать своей речью ненависть, то, наверное, мы её прекратим. Но ментальная свобода — это часть андерграунда, и, если человек хочет танцевать голым или играть голым, — это решение этого человека.

Самый важный момент, который мне запомнился навсегда, — это когда мы были последний раз в Токио и играли Boris & Merzbow. Увидеть этих легенд в нашем Boiler Room для меня было гордостью.