Келе Окереке, Bloc Party

В Россию едет группа Bloc Party. В 2005 году вышел их дебютный альбом Silent Alarm, ставший одним из столпов возрожденного пост-панка и того, что принято называть «инди-рок». За без малого десять лет группа проделала путь от второстепенной сцены «Гластонбери» до статуса одной из самых заметных британских групп с гитарами. Два года назад вокалист группы Келе Окереке выпустил сольный альбом, на котором никаких гитар нет, зато есть актуальная на тот момент электроника и чувственная лирика, сводящаяся в целом к фразе «Жду тебя». В этом году Bloc Party собрались вновь и выпустили альбом Four, на котором звучит то же, что и раньше, только чуть громче и чуть увереннее. Look At Me позвонил Келе и попросил рассказать о путешествии в Америку, взрослении и причинах заниматься тем,
чем он занимается.

Интервью: Олег Баранов

Ваш сольный дебют, The Boxer, совершенно точно не был рок-альбомом,
но на Four вместе с Bloc Party вы вернулись в привычное русло. Вам в
каком звуке комфортнее?
Не знаю, это зависит от момента, от настроения. И мне, слава богу, можно пробовать себя и в роке, и в электронике. Это два разных потока творчества: я дохожу
до какой-то точки в одном и перебрасываю силы на другой.
 
В каком настроении вы писали The Boxer?
Во-первых, все начиналось просто как набор идей, которые у меня были,
а окружающие обстоятельства помогли сделать из этого альбом. А настроение —
не знаю, просто, бывает, хочется сделать что-то новое, отличное от того, что было раньше.
 
Bloc Party были одной из тех групп, к которым приклеился ярлык «инди»
в начале двухтысячных, а теперь вы по-настоящему большая группа.
Вы чувствуете, что выросли?
Десять лет, десять лет, конечно, я чувствую себя старше, и все уже не в новинку.
Но я все еще могу делать музыку, которая нужна людям. То, что кому-то нравится наше творчество, так, знаете ли, заряжает.

Вы ведь в Нью-Йорке жили какое-то время. Что это вам дало?

Да, на Манхэттене. Сначала я планировал провести там полгода, но потом мы решили и альбом там записать. Надо признать, это был очень важный опыт для меня, хотя бы потому, что я впервые жил за пределами Великобритании. И чувствовал себя чужаком, на самом деле. Меня спасала моя работа — мы там дали много концертов за это время. На самом деле, я бы не сказал даже, что я по-настоящему успел пожить в Нью-Йорке, но все же начал кое-что понимать: со временем люди перестают быть вежливыми и становятся теми, кем на самом деле являются. И в этот момент могут возникнуть проблемы. Дело в том, что люди в Америке бесконечно зациклены на своей карьере, и общаться с ними на каком-то другом уровне почти невозможно.

В каком возрасте, по-вашему, там лучше всего находиться?

Когда тебе двадцать с небольшим, пожалуй. Это то самое время, когда люди только начинают свои карьеры, и неплохо бы им оказаться в среде, которая поддерживала бы их стремление к развитию. В Нью-Йорке правда живут самые умные и талантливые люди. 

У вас есть какой-то вектор будущего развития как музыканта?

Я просто хотел бы делать музыку, которая мне самому приносит радость, такую, которой я смог бы гордиться. Как только это удается, перестает иметь значение,
что подумают люди.
 
Гитары никогда раньше не звучали так громко. Вы решили напомнить всем,
что Bloc Party — это все еще рок-группа?
Мы четыре года ничего не писали, поэтому были полны желания сделать что-то большое. Ну и все это время мы, знаете, ощущали себя в ловушке, запертыми в самих себе, и в результате накопилось огромное количество энергии, которую необходимо было высвободить.

Во время работы над The Boxer вы, очевидно, увлекались электро-хаусом, а сейчас какая музыка вас интересует?
Я много слушаю этого парня по имени Жак Грин, канадского продюсера. Machinedrum еще. R'n'B конца девяностых. Ну и трэп, это новая музыка, но она заставляет меня вспомнить о dirty south-временах.

Вы уже столько лет в деле, что хочется спросить — вы уже выработали работающий алгоритм написания песни?
Все начинается с идеи. Я никогда не беру в руки инструмент, если у меня в голове
нет более или менее четкого представления о том, что я хочу получить в итоге.
А садиться за пианино, чтобы просто что-нибудь написать, — это не про меня.
А идеи ведь отовсюду приходят: из альбомов, которые мы слушаем, из речи соседей.
 
Вы, для меня по крайней мере, всегда были группой без особенного бэкграунда или, точнее, без побочных историй вокруг себя. У вас нет амбиций стать настоящими рок-героями и вдохновлять людей на подвиги?
Ну уж нет, единственная вещь, с которой я хотел бы прославиться, — это мои песни. Остальное — для кого-нибудь другого.

Я когда слушал Four, мне показалось, что честнее всего у вас получается петь
о любви. Как вы думаете, сейчас правда самое время громко петь о ней?
Самое время петь о том, что тебя действительно волнует. Я не думаю, что есть вообще список вещей, о которых нужно петь именно сейчас. В конце концов, и слушателям интереснее думать своей головой, от музыки они ждут эмоциональных,
а не сущностных откровений.

В этом году вышло два альбома — у Фрэнка Оушена и Кендрика Ламара — у которых кроме популярности много общих черт. В частности,
они оба — умные хип-хоперы. Вы видите в этом какой-то тренд?
Фрэнк Оушен и кто, простите?
 
Кендрик Ламар.
Ну, не знаю, у вас ведь, кажется, уже есть мнение на этот счет. Так что, может быть, не стоит меня об этом спрашивать? И знаете, мне пора бежать, так что спасибо
и до свидания.

Bloc Party выступят в Москве 23 ноября в рамках фестиваля Blastfest.