Интервью«Чёрт знает, что с тобой сделают»: Выставка «Опыты» испытывает зрителей

В галерее Troyka Multiart стартует проект «Опыты» режиссёра и хореографа Олега Глушкова. За плечами Олега «Гвидон», получивший «Золотую маску» в номинации «лучший спектакль-эксперимент», постановка хореографии в фильме «Стиляги» и другие не менее интересные и важные работы.

Последний год режиссёр готовит премьеру «тотальной интерактивной инсталляции» на пересечении театра и современного искусства, где зрителей в прямом смысле будут испытывать. Даниил Трабун поговорил с Олегом Глушковым о том, чего ждать в Troyka с 30 мая.

*Иммерсивный театр (променад-театр или интерактивный театр) — театральная форма, в которой нет «четвертой стены», а зрители участвуют в постановке вместе с актерами. Представление может не иметь временных рамок, а ограничиваться местом, может проходить в формате квеста. В 2014 году в Москве пройдет несколько иммерсивных спектаклей — в «Гоголь-центре» ставят квест, в Центре им. Мейерхольда пройдет премьера спектакля «Норманск» по Стругацким. А осенью приедет легендарная труппа Punchdrunk. Вернуться к интервью

Ваш проект называется «Опыты». Какие опыты имеются в виду?

Опыты могут быть самыми различными: опыты переживаний, физические и эмоциональные. Новые опыты или те, которые основаны на прошлом каждого отдельного человека. Все мы росли, развивались, и опыты у нас разные.

Рассказывают, что одним из «опытов» была комната, в которой зрителя попросту нокаутировала девушка-боксёр. Но потом от рискованной идеи вы отказались.

Сначала опытов было гораздо больше, мы придумали очень интересные вещи. Но я в какой-то момент понял, что некоторые просто невыполнимы. Вот, к примеру, представьте, что в зале стоит кабинка, практически исповедальня. Заходишь туда, а там торчит шнур, и тебя просят подсоединить свой телефон. Или, может быть, положить в стеклянную капсулу, которая захлопывается так, что обратно айфон не забрать. И на экран начинают выводиться в случайном порядке куски переписок, картинки, другая личная информация. Когда ты видишь свой контент где-то на экране, пусть даже никому больше он не виден, — это стресс. Происходит такая цифровая исповедь. Так вот, я понял, что никто в России это делать не будет, включая меня. Похожий в чём-то проект несколько лет назад проводил один художник. Он предлагал незнакомым людям на минуту поменяться телефонами. Всё это время ты мог лазить в телефоне человека. Очень тревожно, постоянно думаешь только о том, что делают с твоим телефоном.

Если говорить про опыт, о котором вы упомянули: девушка или парень боксёр — это не так важно. Удар зрителя по лицу, который мы собирались снимать в замедленном действии (1 000 кадров/сек), мог стать в некотором роде выходом для всего представления. Естественно, он не должен был быть слишком сильным.

Вы же хореограф и театральный режиссёр, всегда ставили спектакли на сцене. А тут ни зрительного зала, ни сцены, ни сюжета, как я понимаю, нет.

Всё началось с того, что я пришёл в Troyka Multiart отказываться от проекта. Мне предлагали сделать танцевальный вечер, а танцев у меня в жизни на тот момент было слишком много. Так что я пришёл отказываться, но на встрече вдруг начал нести что-то, что самому понравилось. Стал записывать, понял, что всё сходится в странную структуру. После первой встречи решили оставить обсуждение до следующего раза, который был точно таким же: вроде отказываюсь, а вроде что-то придумывается. И вот я уже встречаюсь с ребятами из Interactive Lab, мы думаем над тем, как использовать Oculus Rift и прочие вещи.

Почему вы решили включить в проект видеоигровую составляющую, мэппинг и прочие технологичные вещи?

Творческая лаборатория Troyka Multiart вместе с командой Interactive Lab, которая всё это разрабатывала, в прямом смысле соавторы проекта. Мы продумывали большинство вещей вместе, к примеру, зал с маской виртуальной реальности Oculus Rift. Так у меня появился огромный интерес к работе с диджитал-технологиями. Они мощно включены в нашу жизнь, при этом театр как-то всё ещё в прошлом веке, запаздывает. А всё это можно делать: начиная от декораций с мэппингом и заканчивая спектаклями, где половина артистов живые, а половина — виртуальные.

А зачем это Troyka Multiart с точки зрения технологий?

Цифровые технологии сегодня неумолимо идут вперёд, всё развивается в геометрической прогрессии. Но использовать их в реальности пока не всегда умеют. Interactive Lab, я думаю, интересно всю эту кучу цифровых технологий применить к человеку. Вот представьте один из опытов: вы просовываете руки под два экрана, на левом транслируется чья-то другая рука, на правом вы видите свою. «Подставную руку» на экране поглаживают пёрышком и в это же время вашу правую руку поглаживают перышком. Обе руки синхронно то щекочут, то трогают, то обливают водой. Потом на левом подставном экране вы видите молоток, который со всей силы бьёт по руке. К вашей настоящей руке прикладывают холодный металл. Так вот, этот удар молотком вы почувствуете. На долю секунды испытаете ровно то же, что при ударе.

Как это всё назвать? Выставка или спектакль? По ощущениям получается, что вы делаете что-то вроде иммерсивного театра* труппы Punchdrunk.

Да, мне несколько человек уже говорили об этом. Важно, что это не спектакль, в отличие от Punchdrunk. Принципиально разные вещи в подходе. В «Опытах» нет нарратива, здесь нет фабулы, через которую тем или иным путём у зрителей всё соединялось бы в финале. Это вообще не интерактивный спектакль, так называемая «ходилка», которых сейчас в Москве будут ставить много. Мы стали готовить «Опыты» до бума на «ходилки», и вдруг началось — встречаешься с другом, а он говорит: «Я сейчас четыре бродилки ставлю». Поэтому хочется немного от этого отгородиться. Назовём это «выставочно-галерейным проектом с живыми элементами внутри».

Что это значит? Когда всё только затевалось, хотелось, чтобы музейные структуры остались внутри. Чтобы «Опыты» были не костюмированным развлечением. Хотелось оставить музейную атмосферу: приглушённый голос и контакт с произведением один на один, а не в большой компании людей. В «Опытах» ничего не рассчитано на массовые реакции. Пять залов из семи предназначены только для индивидуального посещения. В этом, конечно, есть как и художественные плюсы, так и производственные минусы. По большому счёту у нас пропускная способность самого долгого перформанса в зале примерно 7–10 минут на одного человека. Если по-хорошему, то получается, что в час проект могут посмотреть только 6–7 человек. Мы, конечно, собираемся пускать больше людей, параллельно вести сразу несколько залов, но тем не менее.

То есть вы сознательно «Опыты» театром не называете. По сути тут театрального много всё-таки.

У нас принято всё разграничивать: «Это драматический спектакль, а это танцевальный». Я последнее время стараюсь не ставить жёстких границ. Мне кажется, что из-за этих границ в России театр остался далеко позади современного искусства.

Поэтому вы зашли на территорию современного искусства?

Скорее, на смежную территорию.

Что именно пришлось в своей обычной работе над спектаклем менять?

Зритель у нас является и свидетелем, и участником. Это может пугающе для кого-то прозвучать, потому что участвовать в чём-то у нас не привыкли. В какой-то момент мы даже задумывали такую dangerous-кнопку, которую можно нажать, если тебе не понравилось место, в которое ты попал. Нажимаешь, включается свет, всё заканчивается, тебя выводят.

Если зритель — участник, то, значит, у актёра на репетиции нет компаньона. Актёр будет играть как-то, как он почувствует, увидев, что делает зритель. Поэтому и репетиции проходят странно. Предполагаем про зрителя: «Теоретически он может сюда пойти, а может и сюда». Плюс артисту нужно будет постоянно повторять сцену, не теряя искренности в течение восьми часов. Адова работа.

Вообще в «Опытах» я делаю что-то, что не могу до конца оценить. Странное ощущение. По большому счёту, чтобы это оценить, в зал должен зайти человек, незнакомый с тем, что сейчас с ним будет происходить. Потому как я, зайдя в эту комнату, никакого другого опыта не приобрету, ничего со мной не случится, я же всё это знаю. Но к тому же человек должен желать новый опыт получить.

Заставить человека открыться и поверить, что, к примеру, это не зал в музее, а настоящая квартира в спальном районе — для вас как для режиссёра это же и есть главный вызов?

Тезис, который, видимо, нужно написать на бумаге и повесить внизу перед входом: «Если будешь оставаться закрытым, то бессмысленно сюда идти». Ничего не произойдёт просто. В большинстве залов, если ты зайдешь туда и будешь в блоке, просто всё закончится. Но если будешь открыт (я понимаю, как это сложно), чёрт его знает, что с тобой сейчас сделают, — ты переживёшь новый опыт.