ИнтервьюAES+F о новом миропорядке, красоте и виртуальной реальности

«Открытый университет Look At Me» начинает свою работу. Первые преподаватели — члены знаменитой российской арт-группы AES+F, которые 27 августа прочитают лекцию в парке искусств МУЗЕОН. Они расскажут о том, может ли в современном мире искусство быть коммерчески успешным, способно ли оно быть политически нейтральным и какие его формы способна и неспособна принимать сегодняшняя публика. В преддверии лекции мы поговорили с AES+F о наступлении нового Средневековья, побеге от информационного шума и том, почему искусство должно быть красивым.

AES+F — российская арт-группа, появившаяся в конце 1980-х и за последние десятилетия ставшая известной не только в России, но и во всём мире. Название коллектива — аббревиатура, образованная из первых букв фамилий её участников: Татьяны Арзамасовой, Льва Евзовича, Евгения Святского и Владимира Фридкеса. Работы AES+F часто содержат множество отсылок к различным стилям и эпохам, но при этом представляют собой комментарий к современным проблемам: противостоянию восточной и западной культур, глобализации, засилью новых технологий и пр. Самые масштабные недавние проекты группы — это серии «Пир Тримальхиона» и «Священная аллегория».

Расскажите, пожалуйста, про ваш последний проект Inverso Mundus. Я знаю, что он посвящён Средневековью. Почему вы выбрали этот период, связано ли это с тем, что многие говорят, что в наше время наступает «новое Средневековье»?

Inverso Mundus значит «перевёрнутый мир» или «мир наоборот». Так называются средневековые гравюры, на которых изображены абсурдные ситуации: ученик наказывает учителя, свинья режет мясника и т. д. Эти сюжеты любили использовать многие художники — например, Босх и Гойя. Такие сюжеты кажутся нам актуальными, потому что наступило время мировой трансформации и устоявшиеся ценности подвергаются сомнению. 

Сегодня человеческое сознание становится очень фрагментарным, и некоторые общества погружаются в архаику. На фоне возрастающего потока информации становится популярным мистицизм. Возрождаются ритуалы, политические мифы, которые вновь популярны после заката эпохи, когда верили в прогресс. Технология больше не является символом прогресса, как его понимали 100 лет назад.

А мистицизм, на ваш взгляд, стал популярным после кризиса 2008 года, или экономические и политические проблемы не имеют отношения к этому процессу?

На наш взгляд, не стоит связывать новое Средневековье с определёнными датами. Это больше связано с концом европоцентричного гуманизма, экономического, политического и культурного доминирования западного мира или, по крайней мере, сомнения в этом доминировании. 

Как вы сами взаимодействуете с интернетом?

Виртуальная реальность для нас не менее важна, чем физическая, и мы работаем с социальными сетями, видеоиграми и прочим так же, как традиционный художник работает с реальным пейзажем. Для нас это материал для работы. 

Следите ли вы за развитием технологий? Можно ли представить, что AES+F сделает что-то, например, для Oculus Rift?

В эпоху, когда видеоарт только зарождался, для Нам Джун Пайка было важно, как выглядел телевизор того времени. Его работы выставляются в ламповых устройствах середины XX века, и сейчас у музеев возникают проблемы, потому что их нужно хранить и чинить. Мы производим цифровые работы, и для нас не важен носитель: это может быть телевизор, очки, проекция, монитор или компьютерный принт. 

С другой стороны, искусство само по себе — это и есть Oculus Rift, потому что произведение всегда предлагает особенное видение мира. Сделана ли работа из мрамора, бронзы, нарисована или снята на камеру — в любом случае она предлагает нам свою версию реальности. 

Как воспринимают ваши произведения зрители в других странах?

Мы стараемся говорить о глобальных процессах и о проблемах, которые важны для всех. Эти же процессы происходят и в России, часто в гротескной форме. Мы не делим наших зрителей по национально-культурному принципу. Кому-то нравится, кому-то нет, кто-то умнее, кто-то глупее, у кого-то похожее чувство юмора, а у кого-то его нет. В эпоху глобализма личные качества важнее, чем национальная культура. 

Есть ли темы, которые вы исследуете на протяжении долгого времени?

Общая тема большинства наших работ — это медиа. Нам интересно, как они влияют на восприятие людей и сами трансформируют реальность. 

Кроме того, для нас важна категория красоты. Нам это интересно, потому что в современном контексте сложно найти грань между китчем и искусством.

Не хотелось ли вам отказаться от категории красивого?

Красивое — это категория, которая существовала в разные эпохи: и в Средневековье, и в эпоху Возрождения, и в период модернизма. Это эстетическое качество, и непонятно, как сделать некрасивое, потому что оно всё равно станет новой красотой. Мы работаем с красотой как с социальным реди-мейдом, как Дюшан работал с писсуаром. С одной стороны, это готовый предмет, помещённый в музей, а с другой — это новый объект искусства, который напоминал современникам статую Будды, потому что все тогда были увлечены Востоком. Так же мы трансформируем язык компьютерных игр и журнальной фотографии в новое качество. 

↑ Пир Трималхиона (2009–2010)

Можно рассказывать ужасающие истории, и это будет прекрасно. Есть темы, которые на первый взгляд не могут быть красивыми. Например, вы наверняка помните картину «Юдифь и Олоферн» Караваджо. На ней изображено, как после того, как женщина переспала с врагом своего народа и отрезала ему голову, старая служанка помогает ей положить голову в корзину. Лицо главной героини искажено в гримасе отвращения — мрачная сцена, но выглядит очень красиво. То, с чем мы работаем, — это одновременно и красота в традиционном понимании, и ирония над представлением о прекрасном в культуре. Умным зрителям очевидно, что мы не фетишизируем красоту.