ИнтервьюАрхитектор Артём Укропов о том, почему модно быть молодым

Вы вместе учились с другими основателями бюро?

Да, мы все окончили МАРХИ примерно в 2007–08 году. Правда, ещё в институте мы поняли, что этого образования недостаточно, и начали заниматься самообразованием. Мы ездили в международные архитектурные школы и на стажировку в США. На старших курсах мы вместе участвовали на фестивалях и конкурсах.

А почему вы решили основать бюро?

Многие студенты МАРХИ образовывают что-то своё, параллельно работая на крупные бюро. Мы так и сделали, но в итоге это «своё» вылилось в нечто большее, и поэтому теперь наше бюро — официальная организация.

Как вы думаете, возможно ли существование архитектуры вне системы бюро? Например, в виде сети архитекторов, которые свободно объединяются друг с другом для решения конкретных задач.

Может быть. Мы, например, рады сотрудничать со своими знакомыми. У нас есть социально-образовательный проект, который называется «Кафедра среды»: для города за счёт приглашённых людей делается что-то бесплатное и интересное, а мы (или какой-то другой участник проекта) выступаем кураторами. Таким образом, создаётся продукт вне бюро, и это всё равно хороший продукт. Все участники работают по-своему, но коллаборации это не мешает.

→ Проекты бюро Megabudka

Когда вы начинали бюро megabudka, вы понимали, что вам интересны общественные пространства и город?

Да. мы все достаточно долгое время проработали в бюро и делали большую архитектуру: жилые и офисные комплексы, вообще крупные здания. Ты работаешь там один год, два, и за это время проект сильно меняется, количество участников увеличивается, идут постоянные согласования. К тому же у таких проектов огромные площади, и каждый занимается своим участком. Получается квазиколлективный труд, в результате которого не видно тебя самого. Ты работаешь как винтик в системе, и даже если ты сделал концепцию и база сохраняется, то многое меняется из-за размера объекта. При этом всё очень растянуто во времени: после нескольких лет тебе уже скучно работать над проектом, и это ещё до начала строительства. Поэтому, когда мы образовывали бюро, мы решили, что хотим заниматься чем-то таким, что можно придумать и быстро реализовать. Идеально, если один или два человека работают над объектом и за несколько месяцев доводят проект от идеи до реализации. Изменения должны быть минимальными, и если они происходят, то нужно понимать, откуда они взялись.

Архитектурные конкурсы вам помогают?

Да. Вот, например, недавно мы выиграли конкурс на проект культурного центра «Русский характер», и сейчас мы работаем с компанией «Мортон», чтобы его реализовать. Благодаря Москомархитектуре и другим организациям, которые устраивают конкурсы или помогают в этом, получается, что в России люди наконец-то начинают получать отдачу от них. Даже если проекты не реализуются, участников конкурса замечают, и они могут в будущем получить какие-то интересные заказы. Мне нравится, что многие издания, которые раньше не интересовались архитектурой, стали писать о конкурсах — и потенциальные заказчики узнают о бюро и студиях.

А это только в Москве происходит, или в регионах тоже есть спрос?

Сейчас мы работаем в Подмосковье. Там есть губернаторская программа нового облика городов, участвовать в которой нас пригласил её руководитель Игорь Чайка. Города региона должны быть персонализированы, в них должны развиваться какие-то зоны. Города должны стать и туристически привлекательны, и экономически интересны. Это хорошее начинание. Вот сегодня мы, например, ездили в город Дзержинский, и я надеюсь, что в будущем году мы там будем разрабатывать общественные пространства.

В рамках проекта «Кафедра среды» мы регулярно проводим лекции или воркшопы, в том числе в регионах. В Нижнем Новгороде мы с местными разработали несколько общественных зон в городе. Ещё нас зовут в Ростов-на-Дону, но мы пока не можем найти время, чтобы поехать.

В любом случае инициатива всё время исходит из столицы. Москва хочет так, как в Европе, а регионы хотят так, как в Москве. Сейчас чувствуется, что регионы чего-то хотят, пусть они и отстают от центра. Я знаю, что в некоторых городах есть активное архитектурное сообщество. Там есть молодёжь, которая этим интересуется. Это, например, тот же Нижний Новгород, Самара — там устраиваются фестивали, что-то действительно делают, и есть неплохое архитектурное образование.

А эта зависимость от Москвы, которая, в свою очередь, зависит от Европы, не может стать ловушкой?

Конечно, может. Недавно я видел интересную статью на The Village, смысл которой сводится к тому, что все решают локальные проблемы, например, кто-то делает общественное пространство, и что-то делается «как в Европе», а глобальные урбанистические проблемы, которые находятся в городской ткани, оказываются не решены. И, естественно, эти проблемы нужно решать совместно с урбанистами, как мы сейчас будем поступать в Дзержинском. Сначала там поработают именно они: подготовят почву, наметят конкретные пути развития. Условно говоря, они определяют, что у города есть потенциал в определённых точках, и в зависимости от выделенных на проекты средств решают, какие стоит разрабатывать в первую очередь, чтобы получить глобальный результат. И здесь архитекторы, то есть в данном случае мы, работают над конкретными участками. Это важная мультидисциплинарная коллаборация архитекторов, градостроителей-урбанистов, транспортников и тех, кто занимается брендингом. Но это если работать по-честному.

Многие видят что-то интересное в Москве и пытаются сделать у себя в городе похожее. В принципе, я не считаю, что это так уж плохо. Да, это не совсем по правилам. За те же деньги часто можно прийти к более глобальным результатам. Но всё равно, мне как жителю такое было бы приятно. Людям тяжело объяснить, как город действует с точки зрения урбанистики, но, если ты сел на удобную лавку, тебе приятно, вокруг поют птички и организована комфортная среда, такие единичные решения тоже влияют благотворно.

Есть теория, что если хорошо обустроена внешняя среда, то и человек соответственно с ней изменяет свои потребности...

Я в этом более чем уверен, и последнее время мы много говорим о том, что необходимо продвигать архитектуру через СМИ. Нужно доносить её до предельно широкого круга людей, чтобы тот запрос, который поступает от горожан к окружающей среде, был максимально высоким. То есть, если они понимают, что делают архитекторы, если они видят комфортные пространства, они зададут планку (или даже поднимут её) для проектов, которые будут реализованы рядом с ними. Если раньше во дворах просто хотели какие-нибудь качели, то сейчас людям нужны интересные пространства. Это касается и частного строительства, и интерьеров: уровень культуры растёт.

А почему вас заинтересовала тема дворов?

Мы всегда, может быть, неправильно работаем: без глобального анализа рынка, а через свои собственные ощущения. Дворами мы начали заниматься в прошлом году по личным причинам. У меня есть двор, и, естественно, каждый год из бюджета выделяются средства на его благоустройство: что-то подкрасить, асфальт в очередной раз перестелить и всё такое. В тот раз привезли много материалов: было видно, что готовится большой ремонт. Я понял, что на двор потратят много денег, а в результате мы получим какую-то фигню. Ну, как обычно. А я как архитектор и житель этого двора хотел внести свою лепту и помочь людям из ЖЭКа, которые нарисовали проект на коленке без специалистов. Я хотел показать, как можно разумно использовать те материалы, которые они уже закупили, например, сделать нормальную трассировку дорожек, благоустройство. Я начал звонить в ЖЭК, чтобы предложить даже бесплатные услуги или помочь советом, но они в результате сказали, что справятся сами. И тогда мы подумали, как хорошо бы было показать людям, что двор может выглядеть по-другому. Двор — это пространство, которое мы воспринимаем как транзитную зону, потому что видим его небольшое количество времени. Но есть люди, которые используют его активнее. Впрочем, последнее время их всё меньше, потому что все дворы заставлены автомобилями. Но в результате это всё равно одно из составляющих пространств дома. Хочется, чтобы оно было уютным и интересным. Поэтому мы и придумали конкурс «Двор архитектора», в котором архитектор, который живёт в каждом дворе, мог бы показать, как он через призму субъективного восприятия видит свой двор в идеале.

→ Проекты бюро Megabudka

Архитектор должен быть социальным активистом? Это заложено в суть профессии?

Нет, очень немногие архитекторы социальные активисты, и я вижу в этом проблему. Я всегда призываю коллег по цеху выражать свою позицию, потому что архитектор у нас неизвестен, а он явно должен быть медийной персоной, как во всём цивилизованном мире. В западных странах архитектора все знают, к его словам прислушиваются или спорят с ним. Важно, чтобы был какой-то диалог, и даже если архитектора ругают — это хорошо, потому что есть отклик от публики, которая начинает что-то понимать. Это как в институте: мне показывали хорошее здание и говорили, что оно хорошее, но я не понимал этого, мне казалось, что это полная фигня. Я смотрел на другое здание и был уверен, что оно классное, а сейчас думаю — какие жуткие вещи мне нравились. Это воспитание: со временем у людей придёт какое-то понимание, если с этим работать.

А вам удобнее работать с частными заказчиками или с городом?

С городом нам нравится сотрудничать, потому что с ним мы работаем в основном на субподряде. То есть когда какая-нибудь компания выигрывает тендер или заказ, и у них недостаточно творческих мощностей, чтобы реализовать это дело (а такое случается нередко), они обращаются к нам. Поэтому мы вроде бы работаем с городом, но при этом не сталкиваемся с проблемами тендерной системы. Но и с частными заказчиками и застройщиками мы тоже работаем. С ними, например, удобнее реализовывать проекты обустроенных дворов, потому что всё делается с нуля.

А как устроено общение в среде архитекторов? Это конкуренция или сотрудничество?

Странно, но конкуренции не чувствуется. Есть сообщество архитекторов, причём достаточно сплочённое и узкое. С одной стороны, это не очень хорошо из-за закрытости: круг связей замкнут на архитекторах, хотя должен быть направлен вовне. Но всё-таки архитекторы что-то создают и обмениваются информацией, и все видят, что и как друг у друга происходит. Иногда мы рекомендуем заказчикам какие-то дружественные фирмы, если собственных мощностей не хватает, и делим проект на несколько частей.

Почему в России вдруг стали выделять молодых архитекторов в какую-то отдельную группу?

Мне кажется, это такой тренд, и всё. Почему-то сейчас очень модно быть молодым, и все стали стараться выглядеть молодо. Но где граница молодости? Недавно мы разговаривали с Сергеем Кузнецовым, главным архитектором Москвы, и на встречу пригласили «молодых архитекторов». И Сергей спрашивал, кого считать молодым архитектором: это архитектор, который молод по возрасту, или молодой в плане творческой деятельности? Условно говоря, тот, кто начал в 60, но за три года добился чего-то хорошего — молодой архитектор? Я думаю, что сейчас существует тренд на что-то молодое, потому что в правительство пришли более молодые люди. К тому же под молодостью понимают какое-то новое творческое видение. Конечно, никто не исключает, что есть большие великовозрастные компании, которые тоже могут дать такое видение, но от молодых намного легче это получить: они не хотят много денег, но хотят показать себя и позволяют себе экспериментировать.

У вас есть какая-то сфера, в которой вы бы хотели себя попробовать, но пока не получается?

Конечно! Очень хотелось бы открыть кафешку и продавать что-нибудь. Это правда! Хочется заниматься интернет-проектами, совмещать архитектуру и интернет-проектирование. У нас очень много задумок по выпуску продуктов, которые будут востребованы только онлайн. Очень хотелось бы выпустить настольную игру, сделать собственный журнал. Совсем недавно мы ещё стали заниматься консалтингом: вместо того чтобы проектировать дома, мы приезжаем к заказчику, проводим с ним день, изучаем его проблемы и формируем какое-то решение. Мы рисуем, делаем планировку, и он уже примерно понимает, о чём речь. Такие советы — это здорово, быстро и понятно. Не факт, что к нам затем обратятся за проектом, но в любом случае мы приняли участие в формировании будущей идеи.

Кстати, а что это за объект, который вы выбрали для фотографии?

Это здание интересно тем, что никто не знает, что это. Оно похоже на жилой дом. Когда я пытался найти информацию о нём в интернете, я не смог ничего обнаружить. Это показалось мне странным. Он деревянный, одноэтажный, со скатной кровлей и находится в самом центре. Рядом офисные здания и элитное жильё, а тут — зелёный участок, и на нём стоит дом. При этом без забора, в окне шторки, какие-то уютные вещи, задний двор. Видно, что там нет никаких коммерческих организаций. Это очень здорово: он выбивается из общей среды и потому несёт контекстуальную ценность. Он непримечательный, но совершенно уютный и никому неизвестный. Мы выбрали его, потому что мы любим такие решения, как этот дом: простые, хорошие, экономичные, но при этом контекстуально оправданные, неожиданные и уютные.

→ Проекты бюро Megabudka