Интервью«Особые технические навыки новаторам
не нужны»
Холли Херндон и Мэт Драйхёрст о том, как музыкантам идти в ногу со временем
Текст
Мария Гусарова
Текст
Артём Макарский
В середине мая вышел Platform, второй альбом Холли Херндон. По меткому выражению сайта Fact Magazine, это первая пластинка года, которая звучит соответственно 2015-му. Look At Me встретился с музыкантом и её мужем, художником Мэтом Драйхёрстом, на барселонском фестивале Sónar — и поговорил с ними о духе времени, возрасте и технологиях.
Музыкальная индустрия сейчас
не предназначена для быстрого отклика
Херндон и Драйхёрст работают в паре, даже когда имя Мэта не упоминается: вживую музыкант сейчас играет вместе с визуальным сопровождением от мужа, кроме того, к ним на сцене присоединяется перформансист Колин Селф (на Platform он участвовал в создании трека Unequal). Впрочем, было бы ошибочно разделять музыку как работу только Херндон и визуальное как создаваемое только Драйхёрстом — просто каждый из супругов больше работает над первым или вторым. В недавней колонке Pitchfork упоминалось, что Херндон считает совместное творчество лучшим вариантом и не хочет воспринимать себя как сольного исполнителя.
* Решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 г. Исламское государство признано террористической организацией, деятельность которой в РФ запрещена.
Казалось, что ваш прошлогодний проект Call, в своём роде предыстория к альбому Platform, был связан с войной, в том числе с событиями на Украине и с ИГИЛ. Это верно ухваченный контекст?
Мэт Драйхёрст: Call был своего рода экспериментом и, надо сказать, в каком-то смысле провалившимся. Есть такой забавный момент в работе с музыкальной индустрией: если ты делаешь что-то подобное, то все сразу ждут альбома («О боже, у Холли Херндон новый альбом под названием Call») — в интернете ты не можешь себе позволить просто сделать арт-проект. Но смысл был совсем не в этом. Call — это, конечно, диалог, в том числе о войне и о мире; необязательно считать его оммажем ИГИЛ или Украине, в мире сейчас достаточно кризисных очагов. Но Call, хоть мне и несколько сложно говорить о нём как о записи, — это ответ на то, что происходит с эстетикой и риторикой войны в онлайне. Так что ваша трактовка достаточно правдива.
Home, самая известная песня на Platform, — это любовное посвящение сотруднику Агентства национальной безопасности США. Это была главная тема для обсуждения в 2013-м, а песня вышла годом позже — для вас не проблема, что музыка запаздывает с ответом?
Холли Херндон: Я бы не сказала, что эта проблема исчезла. Только недавно суд признал действия АНБ незаконными (Это произошло в начале мая. — Прим. ред.), так что, хотя это всё началось не вчера, тема остаётся актуальной. Проблема ещё не решена.
Драйхёрст: И Home, и выпущенная ранее Chorus посвящены слежке — но, к слову, музыкальная пресса практически не упомянула их в таком контексте. Дело вот в чём — для создания обеих композиций мы написали патч, который следил за тобой; мы назвали это «самослежением» (Созданная Драйхёрстом и Херндон программа создавала музыку на основе браузерной истории. — Прим. ред). И он был создан ещё до всех открытий Эдварда Сноудена. Я очень заинтересован в изучении массивов политических данных, которые на тот момент опубликовали в Сан-Франциско, и тема сохранности личных данных уже долгое время была важна для меня. Сноуден, конечно же, вывел её на новый уровень.
Читайте также:
Я понимаю, что вопрос был немного в другом — и есть много подводных камней в том, что музыка не может быстро отвечать на происходящее в обществе. Мы можем пофантазировать на тему того, что расстояние между слушателем и музыкантом в будущем настолько сократится, что мы сможем быстро отвечать на происходящее. Но если мы посмотрим на то, как выпускается музыка… Это занимает много времени. Мы закончили Home за пять месяцев до её выхода. Потом начинается работа с лейблом, поиск подходящего времени — потому что в это время может выходить новый сингл Бьорк, и всем будет плевать, что ты там выпустил. Музыкальная индустрия сейчас не предназначена для быстрого отклика. Ты всегда можешь просто выпустить трек онлайн, и всем на это будет ***.
Херндон: Да, в этом весь смысл, и всё это угнетает. Выпуская музыку, ты словно приближаешься к понятию хэппенинга или же смиряешься с тем, что называется задержкой в отклике. Когда мы выпустили Home, его практически никто не заметил, и только потом все стали говорить, что это песня об АНБ. Одна из статей обо мне даже была с фразой «Вы же выпустили это 100 лет назад, а мы и не заметили».
Мы сейчас живём в мире, где очень легко повесить ярлык
Херндон получила докторскую степень по электронной музыке
в Стэнфордском университете — впрочем,
об учёбе она отзывается в стиле «ничего особенного», а Драйхёрст, помимо изучения данных в интернете, занимается интереснейшим лейблом PAN. Из тех моментов, когда их имена стояли вместе, стоит упомянуть проекты Recruit, музыку для модного показа, Call, упомянутый в интервью, и их совместный дуэт K回iro (с ним они в августе 2012 года оказались в «Солянке»).
Драйхёрст: Итак, фантастический сценарий развития: музыка — как очень близкий разговор со слушателем, у каждого будут свои темы. Это большая ответственность для музыканта, но индустрия к этому попросту не готова. Не существует среды даже для попыток развития такого проекта. Именно поэтому это фантазия — в итоге, когда музыканты о чём-то говорят, все уже устали об этом слушать. Но хорошая новость в том, что вы от этого устали, а проблема никуда не исчезла.
Херндон: Разве это хорошая новость? (Cмеются.) На самом деле задержка — это нормально. У всего, что происходит вокруг, есть эмоциональный уровень оценки. Иногда происходят страшные вещи, но нам всем нужно время, чтобы понять, как это касается лично тебя. Ты увидел заголовок в газете — это прекрасно, но вот проходит пару месяцев, и ты начинаешь понимать, почему это важно лично для тебя, у тебя получается прочувствовать это эмоционально. Именно поэтому я написала Home чуть позже. Просто постарайтесь принести проблему домой. (Смеются.)
Насколько я понимаю, проблема задержки вас всё-таки беспокоит.
Драйхёрст: Приведу вам один пример. Мы тогда жили в Сан-Франциско — и в городе не очень хорошо развита творческая инфраструктура. Поэтому на тот момент мы в основном искали выход на другие города: Нью-Йорк, Лондон, смотрели, что происходит в мире. Тогда очень сильно ощущалась эта запоздалость: полгода назад ты видишь это в Facebook, а прямо сейчас кто-то пытается это повторить. Но в то же время есть люди, которые двигают вперёд культуру и двигаются вперёд сами, и они были в буквальном смысле за углом от тебя — Джейкоб Аппельбаум, который снял «Гражданина четыре», или те, кто участвуют в местном Hackerspace. Это люди, которые ищут откровения, находят для себя то, о чём ещё никто и понятия не имеет (а особенно не имеет в арт-пространствах Сан-Франциско). Люди сейчас постоянно ищут новые места для генерации идеи. Что до задержки — никогда не поздно выпустить что-то своё, понимаете?
Херндон: Мы сейчас живём в мире, где очень легко повесить ярлык — допустим, «звучит по-калифорнийски». В Польше может быть группа, вдохновлённая музыкантами из Калифорнии, — и я не хочу это слушать. Мне интересна местная сцена, которая поёт о том, что происходит в Польше, то, что действительно свежо. Существование первых групп — довольно странная ситуация.
Драйхёрст: В то же время это каверзная ситуация — у разных вещей в разных местах разное значение. Допустим, мы играли в Москве — в эстетическом плане это было довольно ново, но у музыки бы появился новый, политический контекст, если бы её сыграли в другом месте. В некоторых странах драм-н-бейс считается мощным политическим заявлением — поэтому мне довольно сложно судить о чём-то одним предложением. Такая же проблема и со Штатами, и с Британией: не надо говорить просто: «Боже, они что, слушают драм-н-бейс?!» Нет, важен контекст.
В одном из недавних интервью вы говорили о том, что хотите приблизить свою музыку к году издания, быть более современными. Ваш дебют Movement вышел в 2012 году, но звучит он как что-то из 2000-х. Не боитесь ли вы, что ваши работы могут быстро устареть?
Херндон: Вы правда так думаете? Мне так не кажется. Никто ещё мне не говорил о том, что это звучит как что-то из 2000-х. Да и я не боюсь прозвучать «устаревшей»: мне кажется прекрасным, когда всё постоянно прогрессирует и меняется. Важнее всего обращаться к сегодняшнему, а не к абстрактной вечности. Это работает именно так.
Жуйте больше и дальше, и эта информация потеряет вес
Look At Me о дебютном альбоме Херндон, «Movement»: «Музыка её, при всей нарочитой и очевидной механистичности, транслирует в первую очередь живые эмоции. Она, как подобает хорошим образцам современного искусства, совершенна по форме и открыта для интерпретаций».
Вы также говорили о том, что технологии — это то, что мы чувствуем, расширенная версия наших собственных решений. Что бы вы могли посоветовать людям, которые боятся того количества информации и возможностей, которыми мы обладаем?
Херндон: Хм, я не уверена в том, что могу ответить на этот вопрос. Мне кажется, мы все возвращаемся в подростковый возраст, когда пытаемся осознать, каково это — иметь доступ к такому объёму информации. Из-за этого мы поступаем именно так, а не иначе: нечто вроде наблюдения, даже самонаблюдения. Вы можете узнать всё что угодно: как умереть, что за штука находится в ухе, и вы жуёте всю полученную информацию. Я всегда могу сказать вам: жуйте больше и дальше, и эта информация потеряет вес.
Драйхёрст: Нужно определять количество нужной информации.
Херндон: Да, надо это делать для себя. Вы знаете, мы же практически прыгаем в омут, думая, что можем узнать всё, в том числе о себе. Конечно, порой и мы с этим сталкиваемся. Кроме того, когда вы даёте информацию, нужно всегда думать о том, кто получит к ней доступ, не будет ли она продана куда-то, где бы вы не хотели её размещать. На самом деле мы только-только начинаем осознавать, как жить с таким количеством информации, и всё ещё впереди. Мэт, что ты думаешь об этом?
Драйхёрст: Я достаточно много работаю с личными данными, фактически, исследую их. Я не думаю, что людям так просто жить в мире, где о тебе известно такое количество информации. Люди зарабатывают на этом деньги, постоянно продают данные — и с этой точки зрения очень легко проанализировать отрицательный аспект. Но у такого доступа к информации есть и хорошие стороны, которые недостаточно проработаны.
Херндон: Почему люди не работают над ними? Например, речь может идти о колоссальной медицинской выгоде: с помощью интернета или средств массовой информации можно узнать многое о болезнях, их лечении. Мне кажется, что людям стоит серьёзнее относиться к таким вопросам и постоянно распространять такую информацию бесплатно.
Драйхёрст: Представим, что я готовлю лекцию. И она может стать гораздо более конкретной, если я буду использовать конкретную информацию о людях, которые её посетят. Например, я прихожу в комнату, зная о тех книгах, которые они читали, и мне нужны лишь ссылки на книги, которые они ещё не прочли, — рассказывать о том, что они уже знают, бессмысленно.
Херндон: Когда вы видите событие на Facebook, ту же лекцию, у вас есть время, чтобы понять, читали вы эти книги, подходит вам аудитория или нет.
Мне кажется, что вы недооцениваете возможности 20-летних
Facebook и Skype — достаточно мощные инструменты для Херндон и Драйхёрста. Первый они часто используют на концертах как один из важных элементов действия (допустим, на концерте в Сан-Франциско Драйхёрст ставил лайк каждому, кто отметился во встрече), а второму Херндон и вовсе практически полностью посвятила лекцию на технологической секции фестиваля Sónar +D.
Драйхёрст: К слову, Amazon использует ту же самую логику для продаж. Это работает так: «О, вам нравится Холли Херндон, тогда вам должен понравиться Колин Селф, правда?» По этому принципу продаются не только вещи, но и идеи. Это что-то вроде «О, вам понравилась эта книга Фуко, тогда вам нужно посмотреть на вот это, потому что…». Да, это всё связано на каком-то уровне.
Херндон: Я бы хотела вернуться к первоначальному аргументу. Не стоит делить всё на плохое и хорошее — просто существуют технологии, о которых можно сказать, имеют ли они смысл, или же это просто зло. О, я скоро возненавижу слово «зло».
Насколько необходимо для современного музыканта использование современного софта, такого как Max/MSP, знание основ программирования? Нужно ли быть скорее программистом, чем музыкантом в прямом смысле слова?
Читайте также:
Херндон: Нет. Абсолютно точно нет. Это просто ещё один инструмент в вашем распоряжении, у вас появляется больше контроллеров, аппаратов, но мне кажется, что музыку можно делать практически из ничего — и так сегодня поступает большинство подростков. Возможно, какой-то большой и модный жанр поп-музыки будет изобретён кем-то из них при помощи Fruity Loops, а о Max/MSP он никогда не слышал и не услышит. Особые технические умения новаторам не нужны. Да, это дало мне много преимуществ, и с помощью своего софта я пытаюсь двигаться в каком-то определённом направлении. Если вы не хотите быть ведомы и хотите поступать так, как хочется вам, тогда стоит воспользоваться этим шансом, придумать собственный софт, но в этом нет прямой необходимости.
На встрече во время фестивальной секции Sonar+D вы говорили о важности различных приложений, в том числе Skype. Что же сейчас является самым мощным приложением или сайтом для современного артиста?
Херндон: Это зависит от того, чем вы занимаетесь. Не думаю, что здесь может быть какое-то одно приложение. Мы используем много программ… Об этом достаточно скучно говорить. Мне кажется, это в действительности зависит от того, над чем конкретно вы работаете. Если это текст, то это может быть хоть электронная почта, хоть телефон, главное — связь.
На сегодняшнем концерте я увидела, что большая часть вашей аудитории в реальности младше вас, это 20-летние digital natives. Это для вас проблема?
АСМР — так чаще всего в просторечии называют аудио или видео, вызывающие автономную сенсорную меридиональную реакцию, то есть приятное ощущение в области затылка и сопровождающееся мурашками по коже. Как именно оно появляется, неясно, но специалисты по АСМР часто ставят человека на место кого-то ещё. В треке Lonely at the Top Херндон задействовала радиоведущую Клэр Толан — вместе они поставили слушателя на место очень богатого человека. И вышло скорее пугающе, нежели приятно.
Херндон: Мне кажется, вы недооцениваете возможности 20-летних. Мне тоже было 20 лет, это был тот ещё возраст, и с того момента я переслушала множество различной музыки. Мне не кажется, что всем моим слушателям 20 лет, у меня есть много подписчиков разных возрастов, в особенности пожилых мужчин. (Смеётся.) Тем не менее приятно подстраиваться под тех, кто пришёл на выступление, — с ними хочется выстраивать общение по-другому.
Драйхёрст: Каждый раз, когда вы имеете дело с современными технологиями, вы будете обеспокоены людьми, которым в районе 20, возможно, ещё не совсем понимающими, что к чему. Посмотрите на крупные компании и лейблы: во главе их стоят те, кому скоро 30, и это стоит иметь в виду. Те, кому 20 с чем-то, будут принимать реальные решения, влияющие на течение вещей. Это даже, скорее, не беспокойство. Это большой успех.
Фотографии via Bennet Perez
Комментарии
Подписаться