Мода В СССР складывалась из двух направлений – созданного специалистами и стихийно рожденного “на улице”. Принципиальное отличие заключалось в социальном и профессиональном статусе творцов моды. Экономическая независимость западных дизайнеров гарантировала им свободу творчества и превращала их в диктаторов моды. Но отказ ориентироваться на вкусы потребителей ознаменовал рождение “высокой моды” в Париже во второй половине XIX века. Главная идея этого направления заключалась в индивидуальности, эксклюзивности изделий.
То, что было сделано мастером вручную имело идеальный покрой, точнейшие мерки, безупречность посадки на фигуре. И если образ западного дизайнера – это некий гений, создающий свои безумный наряды в творческом порыве – то советские дизайнеры, в отличии от западных коллег, более приземленные государственные служащие.
Первый дом моделей открылся в 1934 г. в столице на Кузнецком мосту, который в скором времени стал центральным звеном подобных учреждений по всей стране. Они создавали образцы для швейного и трикотажного производства, для фабрик головных уборов и меховой одежды, которые подлежали оценке эстетической комиссией. Огромное количество дверей и официальных учреждений. Лично для меня, это идея абсурда. И как любое творчество, которое подвергается подобному контролю – превращается в мертвую массу. Коричневые юбки и серые свитера – именно так можно охарактеризовать начало официально одобренной моды.
Но с другой стороны, вся концепция советской моды абсолютно ориентировалась на потребителя и его повседневные нужды. Все эти чудовищные параметры – пол, телесложение, климатические условия, род занятий. Все эти ньюансы, с которыми создавалась мода – скорее похожи на планирование униформы, одежды для работы. Где есть только три цвета и пять размеров. Ничего лишнего. Именно этот девиз – “ничего лишнего” – станет главным на долгие годы в понимании советской моды.
Потребительский спрос на одежду влиял на “утверждение” новой модной линии – работники торговли изучали движение товаров на прилавках магазинов, КПСС играла роль защитника прав потребителя. Сама идея заслуживает уважения – но из-за разницы внутренней культуры, непонимания всех организаций друг друга, официальный образ советского человека колеблется между роскошью и аскетизмом. Однако главным препятствием для экономической плановой логики была мода.
Эпоха хрущевской оттепели стала временем возвращения французской моды в Россию. Новым указом было поставлено исправить недостатки в дизайне одежды с учетом лучшего зарубежного опыта. Это открывало невиданные горизонты – мода не знает границ, ее не интересует политический режим и она равнодушна к религозным предпочтениям. И то, что подобная идея исходила от ЦК КПСС было хорошим знаком. Правительство распахнуло советским модельерам двери в мировую столицу моды. Получив официальное право на взаимодействие с французскими дизайнерами, советские специалисты сами выбирали себе “вдохновителей”. Взгляды модельеров были обращены на дома “высокой моды”, из которых особой притягательностью обладал Кристиан Диор. Подобный выбор объяснялся для вышествоящих инстанций совершенством пошива его моделей. Задачей советских дизайнеров было позаимствовать все самое лучшее и “вписать” в серый социалистический трафарет.
Мода Кристиана Диора с самой первой коллекции, выпущенной в 1947 г., вновь окунула мир в роскошь XIX в., с платьями, напоминавшими туалеты времен Второй империи. По сравнению со строгими довоенными нарядами Шанель, похожими на мужскую униформу, возрождение изысканной женственности в коллекциях Диора даже во Франции воспринималось как чрезмерная расточительность и непозволительный расход материи. Но в то же время Диор очень быстро стал общепризнанным ориентиром в мире моды, который он не уставал поражать своими меняющимися каждые полгода линиями. Марка Диора стала символом моды и женской элегантности, определяя критерии “высокой моды” во всем мире. Контактность Дома Диора, часто выезжающего с показами за пределы Франции, только облегчила налаживание связей.
Выбор Кристиана Диора как примера ”лучшего зарубежного опыта конструирования” стал резким поворотом в азвитии совесткой моды 50-60х годов. В послереволюционное время внешний облик советских женщин, приравненных в социальном статусе к мужчинам и активно введенным в мир труда, начал приобретать мужские черты. В это же время на Западе Пуаре и Шанель вводят в женский гардероб брюки, ставшие символом деловитой активности и феминизма. Но несмотря на то, что это нововведение, казалось, было вожделенным решением для рациональной советской моды, тяготеющей к бесполости, экономии и упрощенности, советское общество поддалось чарам нового символа женственности. Не стало препятствием и то, что роскошные платья от Диора делали из женщины “пассивный объект мужского вожделения и символ престижа ее мужа”.
Советские модельеры также тяготели к классикe во французской моде, так как “классика” была идеологически нейтральной, практичной, стабильной. Она также хорошо сочеталась с инертной атмосферой производства одежды в СССР, менее подвергаясь “капризам” моды. Таким образом, в 1950-1960-е гг. критерии советского “официального” вкуса во многом перекликались с модой от Диора.
Критика западноевропейских стилей одежды полностью исчезла. Начиная с 1957г., делегации советских модельеров и функционеров практически каждый год посещали Дома Кристиана Диора, Баленсиаги, Живанши, Ланван – самые роскошные модные заведения без налета авангарда. Особое внимание советской делегации было обращено на искусство оформления витрин французских магазинов. В Париже было не найти двух схожих витрин, пройти мимо них равнодушно было невозможно. Витрины же ГУМа, ЦУМа и других известных магазинов по существу ничем не отличались друг от друга и создавали однообразие, которое никак не привлекало покупателя. По возвращении на родину, модельеры, побывавшие в домах мод и на текстильных фабриках Франции, часто совершали турне по Домам моделей Советского Союза, что-бы известить своих коллег о новостях парижской моды и попытаться внедрить новые технологии.
Советскому Союзу был открыт яркий, подвижный мир европейской моды, создаваемый творцами, а не инженерами-конструкторами. Но вдохновение новыми возможностями смешивалось в застоявшемся воздухе с обреченностью свежих идей. Плановая экономика срезала декоративные детали с платьев, а массовое производство упрощало крой. Журналы помогали ориентироваться в направлениях моды, в то время как материальное состояние страны ставило под сомнение саму возможность советских людей одеваться в магазинах в соответствии модным тенденциям. Советские модницы продолжали обращаться к услугам ателье или частных портних, которые пытались воспроизвести модель по картинке в заграничном журнале. Особенно восприимчивым к французским веяниям моды оказалось молодое поколение, широко использовавшее элементы нарядов из парижских коллекций. Все детали – от капроновых перчаток до атласных ленточек в волосах, ошибочно принимаемые нами за отличительные советские аксессуары времен наших мам – берут свое происхождение из стиля Диора. Лучшие традиции, созданные когда-то в Домах мод Франции, трансформируются, переживают последующие рождения, но не сходят с подиумов мировых модных столиц и в XXI веке, становясь в наше время признаками утонченного вкуса и индивидуальности.
Журнал DEPESHA, http://www.depesha.com
Комментарии
Подписаться