Ксения Диодорова

В августе в долине Куллу над правым берегом реки Биас вверх по склону каждый понедельник паломники поднимаются в святилище Шивы, храм Биджи Махадев. Считается, что этот храм получается свое благословение в виде ударов молнии, и каждый раз, когда молния ударяет в металлический шпиль, лингам Шивы, что находится внутри храма, разбивается в бесчисленные осколки. Паломники приходят сюда, чтобы смазать части лингама маслом и кокосовым молоком, и тогда он восстановиться до следующего удара молнии — божественного света.
Последний понедельник августа с самого утра шел дождь, у подножия горы, на высоте 2150, толпятся машины и автобусы, здесь начинается тропинка длиной в сотни скользких камней, по которым весь день идут тысячи паломников, потому что это последний день в году, когда можно еще спасти лингам Шивы.
Как всегда, первые полчаса подъема ты смотришь по сторонам, глазеешь на облака, которые запутались в горах, улыбаешься деревьям. А через час замечешь, что перед глазами мелькают голые мокрые и цветные пятки разного возраста. И все они идут гораздо быстрее, чем ты. У каждого индуса в руках мобильный телефон и из него кричит музыка, у каждого своя, а лес вокруг стоит и слушает, и по стволам деревьев звук уходит вверх, как и все мы. Вверх час, вверх два. Наверное, первый раз в жизни я почувствовала силу паломничества — когда нас много, мы все одинаково мокрые, и все одинаково идем вверх, к одному месту по одной очень узкой дороге. Иногда, ты вдруг встречаешь человека, который обогнал тебе внизу час назад, он сидит на корне сосны, пьет кока-колу, улыбается, потому что не понимает что ты здесь делаешь, но ему нравится что ты тоже идешь, также как и он и его семья. И слушая мое уставшее дыхание, он говорит, еще чуть-чуть километра 3, почти половину уже прошли.
Мы пытаемся спрятать наши объективы от дождя в кармане супер-дождевиков, а у меня перестает работать автофокус от влаги, а из динамика слева мужик и много женщин орут песню о не украденной невесте, и нам весело. Ступеньки эти после второго часа могут уже и не закачиваться, потому что ты уже уловил суть. Она в том, что ты просто идешь вместе со всеми и видишь тех, кто идет обратно, и вы вместе это круг, а не два противоположных конца.
И вот, когда ты уже не думаешь, что придешь, и тебе уже наплевать на твой объектив, почему-то именно тогда за очередным десятком ступенек ты видишь много света и большое поле с коровами, лошадьми и холмом. А холм не лысый, у него волосы ежиком — это люди поднимаются по ступенькам с зонтиками, и кажется, что волосы холма немного шевелятся от ветра и тоже мокнут от дождя.
У стены храма десятки пар обуви, потому что в храм и к святилищам Шивы можно только босиком. Ты стоишь в большой цветной луже и вдыхаешь надоблаковый запах и черные пластилиновые палочки, которые всегда горят под дождем. На улице в ряд стоят части Шивы, огромные камни, к ним подходят люди и, разбивая кокос, поливают их молоком, обмазывают маслом и посыпают бархатцами. Люди здесь уже никуда не торопятся, они садятся на землю под зонтиком и смотрят на дождь и горы, под козырьком бабка закурила трубку, дети собирают скорлупу от коксов. На абсолютно белом фоне бесконечно и медленно мелькают коричневые руки, желтое масло, оранжевые сиреневые и розоые цветы и такие же цветные как цветы сари. Торопиться некуда, ты уже итак выше неба, такой мокрый, холодный, пропах биджлимахадефом, пшенкой с изюмом и звуком колокола, по которому бьют, заходя в храм. Привет, Шива!

И вам спасибо)
Да, четвертая годовщина это последняя, когда вспоминают человека.